Око Эль-Аргара

Гарднер Эрик

— Не так уж и давно по твоим меркам, Сигилнир.

— Кто твой юный спутник? — Эльф осекся, внимательно глядя на Сторма. — Так странно... Вроде и не юный... Словно его глаза видели нашу землю еще до Разлома.

— Это вряд ли... — засмеялся было Гарлин, но эльф остановил его жестом.

— Твой спутник со мной согласен. По глазам вижу.

Гарлин чуть растерялся, увидев, что его эльфийский

друг насторожился.

— Сторм мой ученик, Сигилнир.

— Неужели?

— Может, дашь мне сначала рассказать? — Гарлин нахмурился.

— Прости, — Сигилнир кивнул, но так и не отвел взгляда от Сторма.

Юноша почувствовал себя неловко.

Он понял, что Перворожденный разглядел в нем то, что увидел и рыжий гоблин. Гарлин тем временем посвятил Сигилнира в события пятнадцатилетней давности.

— А еще на груди у него был знак Хаоса, — добавил эльф.

— А ты его вывел своими травами, думая, что излечил от этого «недуга»... Но когда сила Хаоса внутри...

Пальцы Сигилнира сжали рукоять меча.

— Сила Хаоса? — слабо спросил Гарлин.

Маг, конечно, предвидел, что такое может быть, но все же надеялся, что все будет иначе.

— Я не служу Хаосу, — произнес негромко, но твердо Сторм.

— А та сила внутри тебя, разве она не приказывает тебе?

Сторм в изумлении воззрился на эльфа.

— Это всего лишь сила, и не более. Мой учитель чтит Хедина. Он и меня научил его чтить. И я знаю, что Хаос — зло.

Теперь Сигилнир стоял несколько смущенный его словами.

— Детей не посвящают Хаосу, — сказал Гарлин.

— Но его посвятили... Хотя, вероятно, и против его ноли. Я не знаю, что думать. Ни в словах, ни в душе твоего ученика нет дурных помыслов...

— Я прекрасно знаю об этом. Он не враг нам. Мы едем в Тартесс, Сигилнир. В Ордене Равновесия, уверен, смогут помочь Сторму.

— Это лучшее решение, — согласился эльф. — Однако уверен, тебя к нам привело не это?

— К сожалению, здесь мы проездом. Завезли тебе небольшой подарок — деревца никийского кедра.

— Ты шутишь? Эти безрассудные купцы уничтожили все свои леса ради холодного металла. Теперь их земли превратились в пустыню, а сами они вынуждены искать более гостеприимные берега.

— Эти деревья не из Никии. Мой дом пророс ими.

— Твой дом?! — воскликнул Сигилнир и рассмеялся. — Все же сильна в тебе эльфийская кровь, мой друг!

— А нашел их Сторм, пересадил и ухаживал за ними. Им чуть больше года. Но это ты и сам видишь.

Сторм протянул эльфу коробку с деревцами. Эльф чуть помедлил, но все же взял, провел над ними ладонью и благодарно кивнул.

— Каждое из них станет великим деревом. Каких даже в Никии не видели... Есть ли еще какие-нибудь новости с побережья?

— И не только с побережья.

Гарлин рассказал о том, что карфаги собираются захватить Тартесс, о том, что они видели Черного пастуха и храм Хаоса. Эльф помрачнел.

— Новая война очень многое изменит, — заметил он. — Тартесс может и не выстоять. Карфаги с одной стороны и служители Хаоса — с другой. И выиграет не тот, кто сделает первый ход, а кто сделает правильный ход.

— Ты говоришь загадками, Сигилнир.

— Возможно. — Эльф слабо улыбнулся и посмотрел на юношу. — Прости меня, Сторм, что так негостеприимно встретил тебя. Пока ты чист душой. Но сила, заключенная в тебе, подобна дурной болезни. Никогда не позволяй ей взять над собой верх — тогда ты сохранишь себя. И, будем надеяться, в Ордене что-нибудь придумают.

— Спасибо, Сигилнир.

— Мне надо спешить — передать новости и поскорее подарить дом этим деревьям, — эльф положил руку на плечо магу. — А вам надо торопиться в город. Если что, Гарлин, ты и твои друзья всегда найдут у нас пристанище. Не забывай об этом.

—

Спасибо, но надеюсь, до этого все же не дойдет.

Сигилнир покачал головой.

— Ты еще сам не осознаешь, какие несешь вести. До встречи, друг!

Эльф ушел по мосту, скрылся в волшебных лесах. Мост растаял. Гарлин и Сторм устроились у очага на ночлег. А утром с первыми лучами солнца они уже продолжили путь. Легкий речной туман рассеялся, и перед их взорами открылась широкая речная долина, щедро расцвеченная зеленью садов и полей. И среди них на горизонте у самой полосы моря лежал огромный город. У Сторма защемило в груди — он узнал эти крепостные стены. Спустя тысячи лет они мало изменились. Разве что каменную кладку во многих местах заменили на новую. У юноши возникло чувство, что когда-то в этом городе с ним произошло что-то важное. Но вспомнить он не мог.

— Еще час пути, и будем там, — улыбнулся Гарлин. — Не тревожься, все будет хорошо.

ГЛАВА 12

Пещеры

Внедорожник Бальтасара пересек шоссе и вновь поехал по грунтовой дороге. Почти сразу путь пошел вверх, в горы. Через полчаса подъема Бальтасар остановился на вершине холма. Все вышли из машины. В лицо Софии ударил прохладный морской ветер, разгонявший дневную жару. Перед внедорожником протянулась квадратная каменная площадка с дырой посередине. Профессор Соледад сделал знак следовать за ним. Они подошли к дыре, и София увидела винтом уходящие в темноту каменные ступени, местами растрескавшиеся и рассыпавшиеся. Бальтасар достал из багажника мощный фонарь, засветил и передал Игнасьо, который стал спускаться первым. За ним последовали остальные.

Дневной свет померк, откуда-то снизу потянуло холодом и сыростью. По ощущениям Софии, они спустились метров на двадцать вниз, когда лестница кончилась, и они оказались в каменной камере с узким проломом в одной из стен. Игнасьо со вздохом полез в пролом. София поспешила за ним. Профессор с помощником замыкали.

— Здесь осторожно, — прошептал Игнасьо.

Прежде разговорчивый, он как воды в рот набрал, с

опаской поглядывая в сторону Бальтасара и Висенте. Они оказались в пещере. Залы были невысокие, но протяженные. Сталагмиты, сталактиты и сталактоны образовывали в них настоящий каменный лес. Они прошли пять залов, вышли на берег подземного озера. Здесь было особенно холодно. Потолок в этом зале находился где-то очень высоко. Луч фонаря Игнасьо выхватывал из темноты лишь стены, да черную, непроницаемую воду. Здесь Софии стало жутковато. Лишь то, что идущие позади Бальтасар и Висенте о чем-то тихо и, судя по тону, весьма беспечно, разговаривали, успокаивало ее. Они прошли по берегу и оказались у понтонного моста. Игнасьо подал ей руку и помог перебраться по шаткой конструкции. Через двенадцать метров они ступили на твердую поверхность.

— Игнасьо, нам посвети! — крикнул Бальтасар.

Юноша послушно опустил фонарь. Софии вдруг

стало так невыносимо жутко, что она вцепилась в руку Игнасьо.

— Дальше еще хуже, — прошептал юноша, стараясь не смотреть на нее.

— Почему? — шепнула она в ответ.

Но на берег выбрался Бальтасар с профессором, и Игнасьо не ответил. Профессор Висенте забрал фонарь и сделал приглашающий жест.

— После вас, София.

Свет фонаря высветил небольшой мыс, на котором они стояли. Дальше шла стена пещеры, расколотая посередине. София, сглотнув, направилась было к расселине, но на плечо ей легла рука Бальтасара.