Око Эль-Аргара
Шрифт:
разломились, ослепив ярким светом. Они, зажмурившись, отвернулись. Где-то совсем рядом раздалось яростное ржание лошадей, бряцанье сбруи и лязг оружия. Глубокий сильный голос отдавал приказы. А потом все потонуло в шуме битвы.
— Повелитель! — кричала в отчаянии Морена, позабыв обо всем.
Киршстиф показался из колодца, окутанный густой сетью пурпурных искр. Морена радостно расхохоталась. Но вдруг молния ударила в цепь звеньев. «Око Эль-Аргара» раскололось. В тот же миг Киршстиф закричал от боли. Колодец закрылся, запечатав его еще не показавшиеся ноги в скале.
Морена зашипела,
— Что ты возомнил о себе, игнациусовский ублюдок?! — Парч вскинул руку.
Однако смертоносный лед так и не сорвался с его пальцев, когда сработало Заклятие Отражения. Изморозь выбелила его пальцы, затем стремительно расползлась по пясти, предплечью. Парч заорал от боли. А еще через миг упал на мраморный пол глыбой льда, раскололся и разлетелся мелкими осколками по всему залу.
И в этот миг копыта ударили в остатки Мраморной башни. Под мощными ударами мрамор крошился, как песчаный замок. Махазим давно упал ничком и трясся от ужаса. Последние камни башни рассыпались. Махазим воздел руку, шепча заклятия и делая отчаянную попытку защититься. Но огромный меч отрубил ему руку, а потом и вовсе разрубил старого прислужника Хаоса пополам. Битва давно смолкла вокруг. В темноте застыли силуэты божественного войска.
— Нет, Один, нет, — зарычал в лютой ярости Киршстиф. — Ты все равно не одолеешь Хаос. Он вечен! И сила его...
Меч бога снес зеленую лысую голову, покатившуюся по белым плитам и оросившую их черной кровью. Морена, которая до этого в растерянности застыла около закрывшегося магического колодца, очнулась и с визгом отшатнулась к принцу.
— Рэймар... Рэймар! Рэймар?!
Около основания башни остановился огромный удивительный восьминогий конь. Один спешился и шагнул к ним. Морена отвернулась от своего врага, умоляюще посмотрела на Рэймара.
— Пожалуйста, — прошептала она дрожащими губами.
Рэймар опустил взгляд, невольно встретился взглядом с Ротааригом. Они оба вздрогнули, когда раздался ее тихий предсмертный крик.
— Тогда бы я заступился, Ротаариг, — прошептал Рэймар. — Но не сейчас...
Из темноты к ним вынырнул Ратлих, остановился подле Одина.
— Посмотри на меня, — произнес бог. — Мы уже встречались раньше, принц Рэймар. Ты помнишь?
— Да, я знаю, но...
Рэймар встретился глазами с Одином. Мир вдруг закрутился волчком. Лишь одно лицо бога осталось недвижимым. Потом верчение замедлилось. Вокруг были похожие руины башни, так же полыхали молнии в черном небе. Медленно, как во сне, воины Одина сражали одного телохранителя Игнациуса за другим. Перед Рэймаром упала сраженная стрелой мать, сжимавшая в руке окровавленный кинжал. Он успел увидеть ее бледное, искаженное ненавистью лицо. Игнациус схватил сына и, прикрываясь им, потащил прочь. Рэймар только и успел почувствовать, как отец успел надеть ему на шею небольшую холщовую сумку и спрятать за пазуху. Перед ними рубились еще четверо из отряда. Но через минуту и они были убиты. Вцепившись в плечи сына, Игнациус затравленно смотрел на приближавшегося к нему Одина и сделал еще шаг к провалу, за которым была пропасть. Один замер.
— Оставь мальчика. Тебе все равно не уйти от нас.
— Сына я вам тем более не отдам...
— Его никто не тронет.
—
Один нахмурился.
— Это еще не поздно исправить...
Игнациус хрипло рассмеялся.
— Что ты знаешь, прихвостень Хедина? — процедил сквозь зубы Игнациус. — Ничего!
И он сделал еще шаг в сторону пропасти.
— Остановись! Хочешь умереть не от наших мечей — умирай! Но не тащи за собой мальчишку!
Рэймару было дурно — ему казалось, что вот-вот он потеряет сознание. Напряженные лица врагов то освещались красноватыми всполохами молний, то исчезали во тьме. Он почти уже не слышал слов. Лишь пульс ударял в виски.
Его резко развернул к себе Игнациус. Пальцы отца больно сдавили плечи. С лица царя исчезла ярость, и он, вглядевшись в Рэймара, оттолкнул его, отшатнулся к провалу. И отвернувшись от Одина, бросив хмурый взгляд в сторону ночного моря, исчез в темноте. Несколько воинов бросились к провалу, глянули вниз.
— Жив еще, глупец. Решил помучиться напоследок... — Лучник покачал головой и натянул тетиву.
К мальчику склонился Один. Взял знак Хаоса, чтобы снять, и тут же отдернул руку. Знак запылал, рассыпаясь пеплом, упал обратно на грудь мальчика. Рэймар закричал от боли и потерял сознание...
— Да, теперь я помню.
— Я вижу, в тебе нет ни боли от потери, ни ненависти ко мне.
— Мой учитель много рассказывал мне о справедливости, великий Один. Ты сделал то, что должно. Мои родители были потеряны мной еще задолго до той встречи с тобой...
— Я тогда сохранил жизнь тебе, принц, ибо мы никогда не убиваем детей своих врагов. Но сила Хаоса слишком сильна в тебе...
Рэймар опустил взгляд.
— Позволь мне сказать слово, Великий Один, — произнес Ратлих. — Принц Рэймар очень много сделал для Ордена. Если бы не он, мы никогда бы не избавились от Киршстифа и его приспешников. Лиши его этой силы, если она вызывает в тебе сомнения!
— Все гораздо сложнее, Ратлих, — заметил Один: — Я могу уничтожить любой артефакт, отняв таким образом у его владельца силу. Но у принца нет никакого артефакта. Сила находится внутри его.
— Но разве..? — Рэймар взглянул на Одина и смолк.
— Я не разбираюсь в магии Хаоса и ничем не могу тебе в этом помочь...
Меч Одина коснулся груди Рэймара.
— Пропали мы с тобой, принц, — прошептал Ротаариг.
— А тебя-то я и не заметил, маленький злодей.
— Слово «маленький» — оскорбительно для меня, великий Один, — Ротаариг с трудом поднялся, встав между мечом и Рэймаром. — Забери мою жизнь, но сохрани его. Это действительно будет справедливо.
— Не стоит, Ротаариг, — принц отпихнул его, как надоедливого щенка.
— Вы удивительно сдружились, — заметил Один.
— У нас было одно горе и одна цель, — Ротаариг оскалился. — Давай закончим с этим поскорее!
— Нет, ты этого не заслужил.
Меч Одина сдернул черный кнут с пояса гоблина, и через миг тот вспыхнул, превратившись в пепел.
— Я освободил тебя от вечной жизни, которая обернулась для тебя проклятием, Ротаариг. И смерть, что придет за тобой, будет настолько долга и мучительна, как все те, которые погибли от твоей руки.
Лицо гоблина выцвело и посерело.