Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
Гудки…
Леонид почему-то ничуть не удивился. Положив трубку на место, дернул рукой, освобождая спрятанный в рукаве «браунинг», взял стоящий возле стола портфель, скользнул к стене, нащупал выключатель.
Тьма…
В этом помещении ночевать не стоило, слишком дверь хлипкая и окон много, а вот в его кабинете-келье – самое оно. Дивана там нет, но можно стулья составить. Не барин, перебьется…
* * *
Ночью, во сне он опять бежал по крыше. Подошвы били в гулкое железо, в глаза смотрело полуденное солнце, в ушах – свист ветра и револьверный лай. Быстрее, быстрее, быстрее… Но все было не так, как прежде. Исчез страх, сменившись веселым азартом. Погоня не за ним, он сам преследует врага. Крыша изгибалась, то вздымаясь вверх, то падая уклоном, пули уже не свистели – гудели, а впереди была пропасть, куда сейчас упадет загнанный. Судьба переминалась – теперь не ему, другому падать в безвидную бездну. И так будет всегда!
Леонид остановился, вскинул револьвер и выстрелил в чужую, залитую потом спину. Ни дна тебе, ни покрышки!
Тогу богу!..
* * *
Первой в дверь постучала уборщица, а вслед за нею – курьер из экспедиции с пачкой свежих газет. Товарищ Москвин, едва протерев глаза, схватил лежавшую сверху «Правду», развернул, бросил взгляд на первую страницу.
«В Президиуме ЦИК СССР…» Есть!
Теперь можно неспешно привести себя в порядок, умыться, встретить веселой улыбкой спешивших на службу сотрудников и даже объявить большое утреннее чаепитие.
«В Президиуме ЦИК СССР. Постановление Президиума ЦИК о создании Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) и Иностранного политического управления при СНК СССР…»
О новости уже знали. Обсуждали не слишком бурно, но достаточно активно. Товарищ Москвин в дискуссии вступать не стал, сославшись на полное незнакомство с предметом. Собственно, что обсуждать, если в «Правде» все написано? В связи с образованием СССР республиканские ГПУ сливаются в одно – Объединенное. Чтобы новая структура не получилась слишком громоздкой, внешнюю разведку выделяют в отдельное управление – Иностранное, во главе с опытным чекистом товарищем Менжинским. ОГПУ возглавит товарищ Бокий, тоже ветеран ЧК, а Феликс Эдмундович Дзержинский направляется на повышение в Высший Совет народного хозяйства, который и возглавит. Перемены, конечно, серьезные, но давно ожидаемые.
Улыбался Леонид от всей души. Не тому, что с Первочекистом разобрались, – тому, что сам уцелел. Этой ночью густо коса косила, многим довелось в одних подштанниках незваных гостей встречать. Повезло Лёньке Фартовому, недаром кличку такую дали!
А со всем прочим… Прав товарищ Куйбышев, лучше ужасный конец, чем ужас без конца!
«Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит…»
Глава 11
Северный ветер
1
Чаша была прекрасна. Массивное золотое основание, ребристое «яблоко» посередине высокой ножки, розовый мрамор по бокам, лента орнамента, бегущая по краю, – легкие, невесомые завитки. Металл неярко светился. Хотелось протянуть руку, дотронуться, подержать на весу…
Ольга с сожалением вздохнула. Трогать нельзя, хорошо хоть взглянуть позволили.
– Обратите внимание на орнамент, сударыня, – смотритель ризницы, маленький седой старичок, осторожно поднес указку к бортику, – скань, именуемая также филигранью. Сложнейшая ювелирная техника, узоры ее, обычно стилизованного растительного характера, выполняются из тончайшей золотой проволоки и припаиваются к металлическому фону. Хочу заметить, что выразительность рисунка во многом зависит от качества припоя. Это один из лучших образцов!
Зотова согласно кивнула. Про чашу ей уже рассказали все, что можно. Потир – вклад великого московского князя Василия Темного, образец ювелирного искусства средневековой Руси. На поддоне – надпись с именем мастера: «А делал Иван Фомин».
– Хранилась в Троицко-Сергиевой лавре, – продолжал шелестеть старичок, – но после того, как пришел гегемон… То есть после известных событий было решено переправить сие чудо в Столицу. Понимаю ваш интерес, такую вещь надо обязательно увидеть хотя бы раз в жизни.
Началось все утром. Зотова только успела распределить среди своих комсомольцев очередную партию «стружки» и отобрать несколько взятых наугад писем, дабы самой не бездельничать, как зазвонил телефон. Негромкий, слегка дребезжащий голос пригласил «глубокоуважаемую Ольгу Вячеславовну» в Патриаршую ризницу. Идти недалеко – через маленькую площадь, где стояли служебные авто, к церкви Двенадцати апостолов, за которой находится бывший патриарший дворец.
Всезнающий и ничего не забывающий товарищ Ким распорядился продемонстрировать излишне любопытной сотруднице несостоявшийся Грааль – золотую чашу великого князя Василия.
В саму ризницу Ольгу не пустили, направив в один из кабинетов, где ее уже ждал Потир, заботливо опекаемый вежливым старичком из «бывших». За дверью скучал рослый охранник с карабином, сама же чаша красовалась на письменном столе рядом с большой бронзовой чернильницей.
Бывший замкомэск смотрела, слушала и тихо вздыхала. Сотворил мастер Иван Фомин чудо, но, увы, Граалем оно быть никак не может. Дата изготовления указана рядом с фамилией, тайника же в чаше нет, проверено, и не один раз.
Профессора Карташова, замешанного в темном деле с продажей экспонатов за границу, уже успели выпустить из внутренней тюрьмы Лубянки, но под следствием пока оставили. Поговорить с ним не удалось, о чем Зотова очень сожалела.
– Ваше начальство переслало мне ваш доклад, – внезапно заметил старичок. – Тот, который про Чашу Господню. Уж не обижайтесь, сударыня, но доставили вы мне немало веселых минут…
– Ага, – констатировала товарищ Зотова, вставая из-за стола. – Похохотали, выходит, гражданин? Хоть какая с него польза.
«Бывший» замахал руками.
– Что вы, сударыня, что вы! Просто собственная юность вспомнилась, порывы, мечтания… Я ведь, как и вы, еще студиузом понял, что если и существует Грааль, то искать его должно либо в музее, либо в храме. Его никто не терял, потому как Чаша Господня всегда была на виду. Тут вы абсолютно правы…
– Толку-то? – поморщилась бывший замкомэск. – Если б найти!
– Знать бы, что именно искать. Вы, Ольга Вячеславовна, вслед за господами популяризаторами уверовали в то, что в Восточной Римской империи, сиречь в Византии, имелась своя Чаша. Об этом и вправду писали, но, обратите внимание, отнюдь не византийцы. Взгляните сюда…