Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
– С-сейчас! Сейчас доложу!..
Вскочил, на месте потоптался – и рванул в начальственный кабинет, даже забыв прикрыть за собою дверь. Леонид и Мурка переглянулись.
– Надоело мне здесь, Фартовый, – шевельнула губами девушка. – На волю хочу, душно тут!
Товарищ Москвин улыбнулся, по руке погладил:
– Не спеши! Будет что в Париже вспомнить.
А сам глаз от двери не отрывал. Что за притча? Или взбунтовался кто? Может, у товарища Дзержинского друзья нашлись – с броневиками и пушками?
– Где это случилось? В Патриаршей ризнице?
Товарищ Ким появился на пороге, не взволнованный, скорее удивленный.
– Сюда… Сюда приведут. Всю охрану подняли! – частил секретарь, возникая под начальственным боком. – Позвонили коменданту, Троцкому позвонили…
Ким Петрович, хмыкнув, обернулся:
– Вот, товарищ Ульянов, какие у нас здесь страсти!
– Архилюбопытно, батенька! – донеслось в ответ. – Как, говорите, фамилия этой воительницы? Верно сказал мастер революционной тактики Дантон: смелость, смелость и еще раз смелость!..
Леонид встал. Захотелось протереть глаза, а заодно как следует стукнуть себя по макушке.
– Во французском оригинале еще лучше: «всегда смелость»!
В приемную вошел невысокого роста человек в сером костюме-тройке и старых стоптанных ботинках. Широкий темный галстук в горошек демократично сдвинут на сторону, короткая рыжая бородка пистолетом торчит вперед.
– Значит, договорились? – негромко проговорил товарищ Ким, внезапно становясь очень серьезным.
Рыжебородый кивнул, дернув бородкой.
– Договорились. Признаться, очень не хотел вмешиваться в ваши свары, но вынужден признать, что сие – типичная позиция русской интеллигенции, которая, как известно, не мозг нации, а нечто совсем иное…
Поглядев по сторонам, шагнул к замершему в изумлении Леониду, резко выбросил вперед ладонь:
– Ульянов!
Бывший старший уполномоченный пожал протянутую руку, сглотнул.
– Д-да, конечно… Я Пан… Москвин Леонид Семенович…
– Дмитрий Ильич! – внезапно воскликнула Мурка. – Здравствуйте!..
Владелец галстука в горошек радостно улыбнулся:
– И вы здесь, прекрасное дитя? Я, Ким Петрович, сразу сказал товарищу Марусе, что она – цыганка, но данная девица от признания этого очевидного факта уклонилась.
Леонид облегченно вздохнул. Дмитрий Ильич Ульянов, младший брат. Немудрено, что так похож!..
– Мы с товарищем Марусей у сестры, у Маняши, познакомились, – не без гордости пояснил Дмитрий Ильич, – и даже выпили по этому поводу очень хорошего розового муската. С бочкой, откуда его нацедили, связана одна презабавнейшая история…
Однако узнать эту историю присутствующим не довелось. Входная дверь распахнулась, пропуская изрядно смущенного красноармейца в шинели, буденовке и при карабине наперевес.
– Здравия желаю! – неуверенно начал гость. – Мы, значит, согласно распоряжению…
Не договорив, отошел в сторону, давая дорогу тем, кто был сзади. На пороге обозначилась женская фигура в расстегнутой черной блузке и мятой юбке. Негромко охнула Мурка, Леонид и сам поморщился, заметив кровь, густо заливавшую лицо. Пришедшая стояла нетвердо, цепляясь пальцами за дверной косяк. В висок ей упирался черный пистолетный ствол.
– Двигай!
Толчок. Женщина шагнула вперед, пошатнулась. Та, что держала в руке пистолет, – высокая, худая девушка в зеленой гимнастерке, вошла следом. Оглядевшись, заметила начальство и удовлетворенно выдохнула:
– Прибыли! Товарищ Ким, разрешите доложить!..
В приемную уже вбегала охрана, но Ким Петрович резко поднял руку:
– Всем стоять на месте. Старшего ко мне! Леонид, помогите Гондле!..
Только сейчас товарищ Москвин сообразил, кого привели в кабинет секретаря ЦК. Зотову он узнал сразу, но почему-то совсем не удивился.
– Я сейчас присоединюсь, – подхватился Дмитрий Ильич. – У меня в кабинете саквояж. Маруся, голубушка, организуйте воду и чистое полотенце…
Мурка, пискнув «ага», убежала. Товарищ Москвин подвел Ларису Михайловну к стулу, усадил, прислонив голову к стене. Из сжатых губ послышался негромкий стон. Между тем Ким Петрович, выслушав сбивчивый рапорт караульного, поблагодарил за службу и отправил вооруженный люд восвояси. Топот сапог, растерянные голоса в коридоре… Наконец все стихло.
– Так мне докладывать? – как ни в чем не бывало поинтересовалась кавалерист-девица. – Товарищ Ким, подверглась вражескому нападению прямо в помещении Патриаршей ризницы. Убить хотели и, между прочим, про работу расспрашивали. Изъято оружие и удостоверение.
– Какой-то бред! – негромко проговорил начальник. – Ольга, а без рукоприкладства нельзя было?
Гондла расцепила губы, пытаясь что-то прошептать. Леонид наклонился, прислушался:
– Кима… Кима сюда…
Товарищ Москвин хотел позвать начальника, но тут одновременно появились доктор Ульянов с большим фельдшерским саквояжем и Климова с кувшином и полотенцами. На Леонида замахали руками, и он предпочел отойти в сторону.
– Будете ассистировать, Маруся, – распорядился Дмитрий Ильич, сбрасывая пиджак. – Даже если эта дама – врангелевская шпионка, медицинская помощь должна быть оказана незамедлительно и в полном объеме.
Лариса Михайловна с трудом подняла голову:
– Я не ш-шпионка, я не…
– А я – не трибунал, матушка, – резко оборвал ее доктор. – Головой не двигайте, лишних слов не произносите и вообще не безобразничайте… Маруся, вы куда?!
Мурка, воспользовавшись паузой, сунула кувшин в руки товарищу Москвину, а сама, подскочив к Киму Петровичу, принялась что-то оживленно шептать, для чего ей пришлось стать на цыпочки. Что случилось дальше, Леонид увидеть не смог, будучи окликнут Дмитрием Ильичем. Пришлось заняться перевязкой. Краем глаза бывший старший уполномоченный заметил, как Климова, поговорив с начальством, подбежала к товарищу Зотовой, схватила ее за плечи… Товарищ Москвин недоуменно моргнул. Выходит, они знакомы?