Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
Несмотря на начало рабочего дня, народу там оказалось немало, в том числе и трое из ее группы. Комсомольцы вежливо поздоровались, но сообщить путем ничего не смогли, помянув все те же печати и запертые двери. Как выяснилось, закрыт был весь сектор. Зотова, не поверив, поспешила к товарищу Рудзутаку. Секретаря в приемной не оказалась, дверь же кабинета была не только опечатана, но и заклеена крест-накрест полосками бумаги с чьей-то замысловатой подписью.
Ольга вернулась в курилку, надеясь застать там комсомольцев и с помощью попытаться собрать группу, но те уже исчезли. Зато появилось подкрепление — шумные парни из Орграспреда, самого могущественного отдела ЦК, бывшей вотчины Генсека Сталина. Печати, как выяснилось, появились и там, причем было объявлено, что прежний заведующий снят, а нового должны назначить с часу на час. Но даже не это поразило видавших виды сотрудников. Смену власти они давно ожидали, понимая, что после отставки Сталина Орграспред ожидает серьезная чистка. Была еще одна новость, свежайшая, только что просочившаяся из-за плотно закрытых дверей, за которыми заседало Политбюро. Все последние дни в Главной Крепости только и разговоров было о преемнике Льва Революции. Революционный Военный Совет да еще наркомат — этакое наследство не всяким плечам впору. Назывались разные имена, но не угадал никто.
— Простите! — растерялась Зотова, краем уха услыхав фамилию. — Вы сказали…
Ответом были довольные усмешки. Ольге с удовольствием повторили. Да, новым Предреввоенсовета и наркомом назначен товарищ Сталин. Парни, явные сторонники бывшего Генсека, видели в этом проявление высшей справедливости. В конце концов, кто такой Генеральный секретарь? Начальник партийной канцелярии, бумажка налево, бумажка направо. Власть, конечно, но разве можно сравнить ее с должностью покойного Льва? Рабоче-крестьянская Красная армия — главная сила диктатуры пролетариата, ее стальной ударный кулак. Вот теперь товарищ Коба им всем покажет!
Бывший замкомэск спорить не стала. Начальству виднее, ее дело простое — приказы выполнять. Но все же вспомнилось. В далеком 1919-м красный кавалерист Зотова, недавно получившая кандидатскую карточку РКП(б), присутствовала на собрании, где выступал делегат, вернувшийся с Х съезда партии. Доклад проходил бурно», выступающего то и дело прерывали. На съезде решался вопрос с «военспецами. Осуждение «военной оппозиции», ратовавшей за восстановление выборности командного состава, пришлось по душе далеко не всем. В пылу полемики докладчик помянул речь Вождя на заседании военной секции. Предсовнаркома, осуждая зарвавшихся оппозиционеров, привел в качестве примера Сталина, руководившего обороной Царицына. «По 60 тысяч мы отдавать не можем», резюмировал он, помянув огромные потери красных войск.
Про эти погибшие тысячи красный командир Зотова не забыла, потому и не спешила радоваться решению Политбюро. Впрочем, не она одна. Некто, явно постарше остальных, при бородке и золотых очках, снисходительно пояснил излишне разгорячившимся парням, что новому Предреввоенсовета придется туго. Весь военный аппарат — это люди покойного Троцкого, с которым Сталин был на ножах. Для того и назначили товарища Кобу — чтобы шею сломал. Если даже и справится, толку все равно будет мало. От прежней армии огрызок остался, да и тот сократить намерены. А все, что еще есть боеспособного, из состава РККА постепенно выводят. Вот, скажем, Части Стратегического резерва. Стоило Троцкому захворать, их тут же переподчинили.
Зотова вспомнила бойцов Фраучи (серые шинели, черные петлицы, штык-ножи от японских «Арисак») и невольно задумалась. Переподчинили? Интересно, кому?
Впрочем, хватало и куда более насущных вопросов. Докладную о том, что случилось на Центральном рынке, Ольга написала еще вчера, но так и отдала по назначению. Помощника товарища Каменева не оказалось на месте, да и можно ли верить гражданину с интернациональной фамилией? На шпиона этот тип не тянет, зато на бестолкового чинушу, по глупости или разгильдяйству чуть не подставившего ее под пули — вполне. Он-то отвертится, недаром на таком посту штаны протирает. А кого виноватым назначат, дабы наказать для примера? Догадаться не так и трудно.
Пойти к товарищу Каменеву? Могут сразу не пустить, а тот же деятель первым доложит. К Киму Петровичу? Нельзя, не по его ведомству, помощник не зря с Ольги подписку брал. Почему-то вспомнился товарищ Москвин. Этот бы точно что-то толковое присоветовал! Но обращаться к бывшему чекисту Пантёлкину слишком опасно, не будь даже подписки о неразглашении.
Ольга прошла коридором, затем спустилась этажом ниже, где был кабинет товарища Кима, заглянула в приемную, с секретарем поздоровалась. И вновь коридоров пошла. Вот и лестница. Обратно, что ли, к сургучным печатям?
— Ольга Вячеславовна! Вас, кажется, поздравить можно?
Поздравить?! Зотова растеряно обернулась.
— Или еще не знаете? Тогда мне повезло, первым сообщу.
Валериан Владимирович Куйбышев, Недреманное Око партии, улыбнулся, протянул огромную ладонь:
— С новым назначением!
Кавалерист-девица, ничего не понимая, пожала руку, но благодарить не спешила.
— Знаете, товарищ Куйбышев, была бы верующей, сказала бы, что вас бог послал.
— Впечатлен! — густые темные брови взметнулись вверх. — Никогда не был о себе плохого мнения, но услышать подобное от молодого, перспективного, а главное очень симпатичного партийного работника… Погодите, да что случилось-то?
Ольга ответила не сразу. Слова подбирались с трудом, ускользали, теряли смысл.
— Если член партии попал в затруднительное положение… Если… По начальству обратится нельзя, и к товарищу Киму нельзя. Может, вы подскажете?
С лица Куйбышева исчезла улыбка. Потемнел взгляд.
— Товарищ Зотова! Удивлен и даже возмущен неверием в возможности Центральной Контрольной комиссии. Говорят, британский парламент может решить что угодно, кроме превращения мужчины в женщину. В отличие от буржуазного парламента, ЦКК может абсолютно все.
— В женщину никого превращать не надо, — вздохнула бывший замкомэск. — А вы знаете, Валериан Владимирович, что такое «трест»?
5
— …Удачи вам, товарищи! — Леонид широко улыбнулся. — Удачи и всяческий успехов!
Махнул рукой, точно на перроне прощаясь, взял со стола папку.
— Товарищ Москвин! — донеслось из угла. — А как же вы? Кто будет группой руководить?
Бывший старший оперуполномоченный взглянул недоуменно:
— Все вопросы, товарищи, в Сенатский корпус. Третий этаж, кабинет секретаря ЦК Льва Борисовича Каменева. Волнуетесь, что без начальства остались? Не беспокойтесь, пришлют.
Повернулся, шагнул к двери. За спиною — негромкий гул. Не ожидали! С утра прошел слух, будто товарищ Рудзутак от должности освобожден, а Техсектор распущен, к полудню из Сенатского корпуса сообщили, что вопрос еще решается, но любом случае на службе останется хорошо если половина сотрудников. Ко всему еще — сургучные печати на дверях, словно после визита ОГПУ. А если вспомнить, что подобное творится во всем Центральном Комитете, то поневоле задумаешься. В Главную Крепость по крайней мере пускают, а в здании ЦК на Воздвиженке караул стоит при карабинах и штык-ножах.