Око Силы. Трилогия. 1937 -1938 годы
Шрифт:
Бен не стал спорить, хотя те, кто направлял на Землю исследовательскую группу, возлагали на этого человека куда более серьезные надежды.
– Мы тоже не шпионы, Афанасий Михайлович. Мы не собираемся похищать военные секреты Сталина и подкидывать бомбы. Мы наблюдатели...
– А мы – объекты наблюдения, – вздохнул драматург. – Значит, ваше руководство не собирается вмешиваться в наши дела?
Бен едва сдержался, чтобы не сказать правду. Нет, еще рано!
– Да, мы не вмешиваемся в политику.
– То есть, если – вопрос чисто гипотетический – какой-то здешний безумец попросит у вас помощи против режима?
Бену стало совсем кисло.
– Ни в коем случае!
– Хвалю! – лицо Афанасия Михайловича застыло каменной маской. – Надеюсь, товарищ Сталин тоже оценит вашу... сдержанность. А если речь идет не о борцах, а о жертвах? Например... Надо спасти человека от голодной смерти?
– У вас... – Бен вздрогнул. – У вас люди умирают от голода?
– Час назад я был в гостях у сына одного моего давнего друга. Его самого давно нет в живых, погиб еще в 18-м. Сын его – талантливый художник, но ему очень не повезло. Неплохо начал, были персональные выставки, но год назад его фамилию упомянули в статье «Художники-пачкуны». Не читали?
– Нет, – удивился Бен. – Это что, фельетон?
Бертяев вздохнул:
– Да, господин Бенкендорф, вам придется долго изучать нашу, так сказать, реальность!.. Ну, с поэмой Гатунского вы хоть ознакомились?
– Не успел... Как я понял, это что-то детское? Из жизни ваших бойскаутов?
– Почитайте! – Афанасий Михайлович протянул Бену журнал. – Тогда вам станет немного понятнее. Так вот, этот молодой человек остался один. Картин у него уже не покупали, заказчики исчезли, знакомые, как это бывает, поспешили забыть. Я и мои друзья немного помогаем, но он серьезно болен. Его болезнь в СССР не вылечить...
– Понял, – прервал его Бен. – Где он живет?
– Вы ему действительно поможете?
Внезапно Бену показалось, что его попросту проверяют. Подумав, он рассудил, что так и должно быть.
– Мы ему поможем, господин Бертяев. А мне для начала хотелось бы просто познакомиться с людьми...
– Приходите ко мне завтра в четыре часа, – улыбнулся Афанасий Михайлович. – Вид у вас нездешний, так что я намекну, что вы иностранец. Где я живу, вы, наверно, знаете?
– Да. Спасибо, – Бен встал. – Назовите адрес этого художника...
Распрощавшись, он вышел в коридор. Идти на обсуждение поэмы Гатунского расхотелось, и Бен начал не спеша прогуливаться по пустым коридорам, с интересом разглядывая портреты местных знаменитостей. Можно было спокойно поразмышлять.
...Разговор получился более чем интересным. Драматург знал о Тускуле. Знал – и пошел на риск, намекнув о каких-то «безумцах». Кажется, он неплохо разбирается в людях, сразу же сообразив, что потомок начальника III Отделения не имеет к здешним жандармам ни малейшего отношения. Разговор о больном художнике затеян тоже неспроста. Очевидно, это своеобразный тест...
Бен изучил вывешенный на самом видном месте список очередников на жилплощадь, еще раз подивившись здешним обычаям. Итак, тест: не побоятся ли гости с Тускулы помочь человеку, от которого отвернулось здешнее «общество»? Значит, понадобятся деньги, а посему пора пускать в дело «батарею Кента». Деньги – и лекарства. Кажется, настал час и для сестренки Лу – графини Любови Леонтьевны Бенкендорф...
Чиф слушал доклад Бена равнодушно, не задавая вопросов. Лу, напротив, проявила явный интерес, тут же забрав у брата журнал, дабы ознакомится с поэмой. То, что ей наконец-то можно будет выйти в незнакомый мир Столицы, вызвало еще более бурную реакцию: девушка предлагала завтра же отправиться по указанному Бертяевым адресу.
Косухин по-прежнему молчал и Бен, не выдержав, поинтересовался, не означает ли сие молчание командирскую немилость. Его приятель покачал головой:
– Ты сработал все о'кей. Преклоняюсь...
Сам того не ожидая, он перешел на английский.
– Так чего ты такой вареный? – поинтересовался Бен тоже на привычной американском жаргоне.
– Правда? Все в норме, только Пушкина придется перечитать. Как видишь, наши родичи считают его великим поэтом...
Бен скривился:
– Предпочитаю Маларме и Леконта де Лилля... Ладно, как насчет Лу?
– Да, насчет меня! – подхватила девушка. – Джон, я уже все придумала! Скажу, что я – из местной поликлиники... Едва ли у меня будут проверять документы.
– Хорошо, – кивнул Чиф. – Только... Бен, проследи, чтобы Лу оделась как-нибудь...
– Поуродливее, – вздохнула девушка. – Мужские ботинки на два размера больше, темный плащ, платье с воротником до ушей...
– Именно. А теперь, ребята, слушайте. Я получил ответ от Казим-бека...
На стол легла бумага, исписанная ровным, четким почерком.
– Вот... «Господину Косухину, руководителю...» Пропускаю... «На ваш № 23 отвечаю...» Вот: «Ваше поведение считаем правильным, в дальнейшем же рекомендуем...»
– Стиль старой русской разведки! – усмехнулся Бен. – «Рекомендуем» – звучит!..
– Вечно ты перебиваешь! – возмутилась сестра.
– Продолжаю... «Первое – разработку линии „Официальное подполье" временно прекратить. Второе – начать разработку запасного варианта»...
– Это мы уже сообразили, – вновь не выдержал Бен.
– «Третье. Обратить особое внимание на поиски контактов с Тернемом. При этом обязательно следует учитывать новую информацию, которая будет вам направлена дополнительно...» Вот эта информация...
Чиф достал еще один лист бумаги, но читать не спешил.
– Да что случилось? – не выдержал Бен. – Тебя что, обратно отзывают?
– Еще нет, – Чиф нерешительно подержал бумагу в руках и вновь положил ее на стол. – Сначала послушайте, а потом сами скажите...
Он секунду помолчал, затем стал читать ровным, спокойным голосом: