Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы
Шрифт:
– Они самые, – улыбнулся Келюс. – Доброе утро, Михаил.
– А-а-а! – застонал Корф. – А я надеялся, что все это сон! Господи, какая жуть... Нет, нет, Николай, не подумайте, это я не про вас...
Едва умывшись, полковник начал быстро собирать свой небогатый скарб, но Лунин-старший попросил гостя зайти в кабинет.
– Можете не торопиться, господин барон, – сообщил он без всяких предисловий. – Я только что звонил... В Теплый Стан вам пока ехать незачем. Этой ночью Институт Тернема взят под охрану и опечатан.
– Вот
– Но, господин Лунин... господа... – растерялся Корф. – Вы не понимаете. Мне нельзя здесь оставаться! Господи, если б вы знали!.. В конце концов, я попытаюсь прорваться...
– Работы в Институте Тернема остановлены, – покачал головой Николай Андреевич. – Что-то случилось – очень серьезное...
– Погиб! – вырвалось у барона. – Господи, застрять в Совдепии! В Большевизии! Всюду краснопузые! Комбеды, мировая революция, «чека»!..
– Опоздали, господин полковник! – не без удовольствия усмехнулся Лунин-младший.
– Как? – вскинулся тот.
– Революция у нас.
– Что-о? Опять?! – ужаснулся барон, чуть не подпрыгнув при этом известии.
– Ну, контрреволюция, – уточнил Николай. – Большевиков запретили, партию разогнали, памятники ломают... И еще флаг трехцветный вернули.
– Слава Богу! – Корф размашисто перекрестился. – Не зря, значит...
– Вероятно, из-за этой суматохи вы и не дождались связного, – заметил дед. – Революция, контрреволюция – первым делом начинается хаос.
– Да, господа, но кто же на престоле? – встрепенулся полковник.
– У нас республика, – без особой гордости сообщил Келюс. – Пока, во всяком случае. Но наш Президент – он за демократию...
– Адвокатишки! – скривился барон. – Ну, да все равно, порадовали, господа, право!.. Но что же делать? Мне надо в Теплый Стан...
– Я дам вам письмо, – решил Лунин-старший. – Отнесете сегодня же по одному адресу, там вам все объяснят подробнее. Быть может, Институт заработает в ближайшие дни...
После завтрака Фрол с Келюсом отправились по магазинами, барон же, испросив у Лунина-старшего разрешения, обложился книгами, углубившись в штудирование Большой Советской энциклопедии. Старик сел за телефон. Когда часа через два приятели вернулись, Лунин-старший по-прежнему был в кабинете, причем явно не в лучшем настроении.
– Келюс, – обратился он к внуку несколько встревоженным тоном. – Что-то там случилось. Не могу дозвониться...
– Я схожу, – предложил Николай. – Погляжу на резидента большевистского подполья. Заодно барона провожу, а то он, того и гляди, влипнет.
– Со своими бомбами, елы! – согласился Фрол. – Серьезный мужик!
Келюс получил письмо в запечатанном конверте без адреса. Адрес было велено заучить наизусть. Лунин-младший почувствовал себя настоящим подпольщиком, лишь мысль, что подполье, как ни крути, большевистское, несколько портила удовольствие. Добираться оказалось
Барон шел по Столице в состоянии, напоминающем транс. Келюсу и Фролу то и дело приходилось поддерживать его, дабы бравый полковник не врезался в прохожих. Время от времени Корф застывал, увидев какое-нибудь из старинных зданий, и в глазах вспыхивал огонек узнавания. При виде красных звезд над Главной Крепостью полковника передернуло, и он пробормотал что-то о бесовских пентаграммах. Николай лишь пожимал плечами, убедившись, что подготовка шпионов нынче явно не на высоте.
«Явка» оказалась в самом центре, на тихой улице, где почти перед каждым подъездом стояла милицейская будка, оберегавшая жильцов от избытка всенародной любви. Дом, указанный дедом, был немного поскромнее, меры безопасности ограничивались лишь вахтером, поспешившим загородить путь. Келюс хотел объясниться, но внезапно барон, отстранив его, взял вахтера за ворот. Тот дернулся, захрипел, а затем покорно замер.
– Пшел вон, лакуза! – процедил Корф, и в ту же секунду проход оказался свободен.
На звонок никто не отвечал. Келюс позвонил еще раз, но безрезультатно. Наконец, когда Корф уже собирался врезать по двери ногой, послышалось легкое царапанье, и перепуганный голос прошелестел, спрашивая, кто им нужен.
– Вы нужны! – буркнул Келюс, которому вся эта конспирация успела порядочно надоесть. – Я Николай Лунин, у меня к вам письмо.
– Вы не Лунин! – взвизгнули за дверью. – Не обманывайте! Я знаю голос Николая Андреевича!..
– Фу ты! – сообразил Келюс. – Непонятливый, бином... Я внук Николая Андреевича.
– А... а как звали вашу бабушку? – недоверчиво вопросили из-за двери.
– Елена Константиновна, – отчеканил Лунин-младший. – Открывайте, бином, надоело!
Дверь скрипнула и отворилась. На пороге показался пожилой, весьма упитанного вида человек с всклокоченными волосами и царапиной на пухлой щеке. Несмотря на непрезентабельный вид, Николай сразу же узнал это лицо. Размноженное фотоспособом, оно много лет подряд украшало обложки журналов и обязательные иконостасы Слуг Народа в красных уголках. Бывший Слуга Народа почти не изменился, но вид у него был не величественный, как на портретах, а растерянный, даже испуганный.
– Это ты, Коленька? – забормотал он нечленораздельной скороговоркой. – Какой большой стал! Я тебя в последний раз видел лет двадцать назад... Заходите, товарищи, извините, что тут так... Мой телефон... И не только телефон...
То, что неприятности случились не только с телефоном, было ясно сразу. В квартире все стояло верх дном. Диван, разрезанный чьей-то безжалостной рукой, демонстрировал свое ватное нутро. Келюс покачал головой:
– Бандиты или госбезопасность?
– Нет-нет, – зашептал хозяин. – Хуже! Хуже, товарищи! Бывшая группа «Бета»! Черные куртки...