Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы
Шрифт:
– Он действительно больной, – покачала головой девушка. – Но зачем такие бумаги держать в архиве?
– Вот именно – зачем? – согласился Келюс. – Тем более ставить на этом опусе визу: «Ознакомить всех членов Политбюро и секретариата»? А дальше идет, так сказать, аргументационная часть. Вы, Ольга, знаете писателя Богданова?
– Нет, – подумав, ответила она. – Наверное, он жил потом. В ваше время...
– Богданов жил как раз в ваше время. Хотя в том, что вы его не читали, нет ничего удивительного. В общем, с него все начинается. Этот Богданов, между прочим, первый в России написал роман о полете на Марс.
– Ну и что? – удивилась девушка. – Это же роман!
– Конечно, роман, – вновь согласился Келюс. – Большевики Марса помогают большевикам с Земли, или наоборот, не помню уже. А здесь сказано следующее: Богданов, один из руководителей так называемого Большевистского Центра, имел отношение к самым секретным социал-демократическим архивам. Он, якобы, узнал, что марсиане вступили в контакт с Основоположником, когда тот писал «Капитал». Потом эти контакты не прерывались и перешли к господам русским большевикам. Богданова этот факт настолько поразил, что он отобразил его в своем романе. «Чеки» тогда еще не было, и его за разглашение тайны просто выкинули из партии. Через несколько лет Богданов погиб во время медицинского опыта. Так сказать, несчастный случай...
Келюс еще раз просмотрел какие-то пассажи письма и продолжил:
– После победы в октябре 17-го большевики, чтобы наладить сообщение с, так сказать, главной базой, начали подготовку космических, как тогда говорили, «эфирных», полетов. В самый разгар гражданской войны Вождь дал указание Цандеру и его товарищам готовить космическую технику. В двадцатые годы работа продолжалась, причем к ней подключили знаменитого философа-идеалиста Циолковского, который, оказывается, был контактером с юных лет...
– Кем был? – не поняла Ольга.
– Контактером – то есть, с марсианами якшался. Одновременно началась широкая пропаганда космических полетов. Пропагандировались такие опусы, как «Аэлита» графа Толстого, строились планетарии. Даже назвали какую-то деревню «Марс»...
– А что, действительно назвали?
– Вроде бы, – пожал плечами Келюс. – Кажется где-то под Ленинградом... То есть, Петроградом. Ну-с, а с середины 20-х с Марсом была установлена постоянная связь через базу марсиан на Тибете, в так называемой Шамбале, благодаря известному ныне Рериху. Кстати, эта связь поддерживается до сей поры через его сына. В конце 20-х правительством было получено послание от так называемых махатм, то есть, читай, марсиан, где обещалась всяческая поддержка всех большевистских начинаний... Кстати, Ольга, такое послание действительно было, только, конечно, не от марсиан... Ну, тут много всякого. Белые ламы из Шамбалы помогают Красной Армии... Ага, а вот про Антарктиду: оказывается, освоение Антарктиды было вызвано тем, что тамошние условия идеально соответствуют марсианским. Так сказать, плацдарм для высадки. А вот и схема... Главная база супостатов на Тибете, затем в Южной Америке... Это, похоже, Эквадор. Ну и запасная база в Крыму... Потому-де там проводят совещания и встречи со всякими союзниками. Столицу они, оказывается, контролируют через специальный излучатель. Вот так... В конце письма, естественно, просьба срочно спасать родную страну от жидо-марсианских козней и заодно выпустить автора из Кащенки. Подписи, кстати, нет, вырезана.
– Но ведь это неправда, Николай? – в голосе Ольги слышался испуг. – У нас большевиков называли по-разному, даже «слугами Антихриста». Но ведь этого не может быть!
– Думаю, марсиане тут ни при чем, – согласился Лунин. – Но, похоже, этот бедняга кое-что узнал – про излучатель в Столице, да и про Крым. В любом случае я ему почему-то не завидую...
Внезапно он замолчал. Холодный порыв ветра ударил из раскрытого окна, дохнуло сыростью, влажным спертым воздухом, и на мгновение Келюсу вспомнились коридоры столичных катакомб. Форточка хлопнула, вновь растворилась, и вдруг что-то черное мелькнуло прямо перед лицом Николая. Летучая мышь, невесть каким образом попавшая в квартиру, метнулась прямо к столу, затем резко взмыла вверх, чуть не задев лицо Лунина, подлетела к Ольге, потом снова ушла вверх... Вновь хлопнула форточка, и все кончилось. Из приоткрытого окна вместо катакомбной сырости вновь струился теплый майский воздух, напоенный ароматом отцветающей сирени.
– Мерзость! – произнес, наконец, Келюс. – Откуда это она? Хорошо, еще, в волосы не вцепилась!..
– Заблудилась, – предположила Ольга самым спокойным тоном, но Келюс чувствовал, что девушке тоже не по себе. Он аккуратно сложил бумаги и спрятал их в стол. Охота читать странные документы полностью пропала.
На следующее утро, уходя на работу, Лунин как бы между прочим поинтересовался, умеет ли Ольга обращаться с оружием. Она, ничуть не удивившись, ответила утвердительно. С этого дня Николай стал оставлять ей браунинг.
С каждым днем настроение Николая портилось. Стало казаться, что на работу и с работы его сопровождают какие-то странные личности. Держались они на приличном расстоянии, и Келюс так и не смог понять, действительно ли началась слежка или просто шалит воображение. Пару раз, выглянув вечером с балкона, он замечал внизу странного мужчину в широкополой шляпе, который сидел на скамейке, выгуливая огромную черную собаку. Во дворе было полно собачников, но этого Николай видел впервые. В конце концов он не выдержал и поинтересовался мнением своего соседа – владельца красавицы-колли. Тот сказал, что странного собачника он прежде не видел, а вот собака у этого типа и вправду необычная. Во всяком случае, другие псы обходят ее десятой дорогой, даже те, которые не преминули бы в ином случае выяснить свои собачьи отношения.
Тревога Келюса не могла укрыться от Ольги, но на все вопросы Николай отвечал ссылками на производственные неприятности. Лунин понимал, что девушка ничем не сможет помочь, а тревожить ее раньше времени не хотелось.
Закончив работу с архивом, Келюс аккуратно упаковал папки в черный «дипломат», а затем целый вечер писал большое письмо, к которому приложил одну из архивных фотографий. Не доверяя своему почтовому ящику, он специально съездил после работы на Главпочтамт, бросив письмо там в расчете на то, что в сутолоке огромного зала на него не обратят внимания.
Ночью Келюсу не спалось. Он прислушивался к шорохам, доносившимся из окна, к дальнему гулу машин, и эти привычные звуки отчего-то стали казаться зловещими. Выругав себя за паникерство, Николай встал и направился в кухню выкурить сигарету и выпить холодного чаю – все это в комплексе обычно приводило его в равновесие. Сигарета уже догорала, Лунин успел вполне успокоиться, когда вдруг заметил, что в дверном проеме, ведущем в коридор, кто-то стоит. Собственно говоря, он заметил это еще за несколько секунд, но почему-то сознание отреагировало только сейчас.
– Ольга? – хотел спросить он, но смолчал, поскольку сразу понял – это не она.
– Николай, – знакомый голос донесся словно издалека. – Николай...
– О господи, – пробормотал Келюс, стараясь рассмотреть белесый силуэт. – Эй, кто вы там, хватит!..
То, что стояло, чуть качнувшись, двинулось вперед, темнея и приобретая форму человеческой фигуры. Под лампой засветились почти прозрачные волосы, сквозь легкий туман проступило знакомое лицо...
– Кора, – вздохнул Келюс. – Кора, зачем ты здесь? Ты же...