Око за око
Шрифт:
«Интересно, — подумал Бэгнолл, — коммунисты после революции разрешали использовать церковь по назначению?»
Солдат в форме Красной Армии сидел на ограде церкви. Он — нет, она помахала Бэгноллу рукой.
— Здравствуйте, Татьяна Федоровна, — сказал он и помахал в ответ.
Татьяна Федоровна Пирогова спрыгнула с ограды и зашагала ему навстречу, светлые локоны блестели в ярком солнечном свете. Очень хорошенькая — нет, черт возьми, настоящая красавица! Открытое русское лицо с широкими скулами… Соблазнительных очертаний женственной фигуры
8
Закуска (фр.)
Может быть… Кто знает. Татьяна стала проявлять интерес к Бэгноллу, когда он начал координировать оборону Пскова во время последнего наступления ящеров. До этого она была подругой Джерома Джоунза, оператора радиолокационной установки. Джоунз, Бэгнолл, Эмбри и Альф Уайт (бедняга Альф — он погиб во время боя к югу от Пскова) прилетели в Россию с новым радаром.
Однако Бэгнолла смущало не то, что он посягает на женщину своего соотечественника. Очарование Татьяны несколько портила снайперская винтовка с оптическим прицелом, с которой девушка никогда не расставалась. Она была превосходным снайпером, и Бэгнолл не стыдился того, что побаивается прекрасной Татьяны.
Он показал на церковь и сказал:
— Schon.
Татьяна немного понимала по-немецки, хотя сказать практически ничего не могла.
Губы девушки изогнулись, и она что-то быстро проговорила по-русски — Бэгноллу ничего не удалось понять. Тогда Татьяна несколько раз медленно повторила всю фразу, и он наконец сообразил: церковь и все, что с ней связано, есть нечто примитивное, предназначенное для людей с низкой культурой (страшное оскорбление в России), суеверная чепуха… очень жаль, что ни фашисты, ни ящеры ее не разрушили.
Затем Татьяна показала на здание церкви и сделала вид, ч го открывает дверь, после чего задала вопрос, который Бэгнолл понял благодаря долгому общению с русскими офицерами: Татьяна спрашивала, не хочет ли он по-быстрому заняться с ней любовью?
Он покраснел, собрался ответить и неудержимо закашлялся. Даже английские уличные девки не ведут себя так дерзко, а Татьяна, часто менявшая мужчин, конечно же, не проститутка. Бэгнолл пожалел, что она не удовлетворилась Джоунзом и обратила на него свои прекрасные взоры. Слегка заикаясь, он ответил:
— Нет, спасибо, aber nyet. Спасибо, но нет. — Бэгнолл понимал, что говорит на двух языках сразу, но был слишком смущен.
— Буржуй, — презрительно бросила Татьяна.
Она повернулась на каблуках и пошла прочь, покачивая, бедрами, чтобы еще раз показать, чего он лишился.
Бэгнолл ни секунды не сомневался, что Татьяна очень хороша в постели. Тем не менее он предпочел бы переспать с львицей; львица не могла всадить ему пулю в лоб с полутора тысяч ярдов. Он поспешил обратно к Советскому мосту, ведущему к Крому. После встречи с
Остолоп Дэниелс сидел на корточках за перевернутым агрегатом на мясоперерабатывающем заводе. Сверкающие лопасти агрегата наводили его на мрачные мысли. Кажется, что-то шевельнулось в дальнем углу? На всякий случай он выпустил короткую очередь из автомата. Если там и было раньше что-то живое, то теперь все замерло — именно к этому Остолоп и стремился.
— Мясоперерабатывающий завод, клянусь своей задницей, — пробормотал он, — Настоящая бойня, вот и все дела.
Его сильный южный акцент как нельзя лучше соответствовал влажной жаре, установившейся в Чикаго. Дэниелс пожалел, что у него нет противогаза, вроде того, что он носил во Франции в 1918 году; жара и влажность лишь усиливали вонь знаменитых чикагских боен, хотя здесь уже давным-давно не забивали животных. Дэниелсу казалось, что запах не выветрится никогда.
Огромные корпуса мясоперерабатывающей фабрики «Свифт» и завода «Армор» на Расин-авеню, а также мясокомбината на соседней улице находились в самом центре американских позиций в южной части Чикаго. Ящеры активно бомбили корпуса с воздуха, подвергали их безжалостному артиллерийскому обстрелу, но американские солдаты продолжали стойко оборонять развалины. К тому же ящеры не могли пустить в ход танки — выбить противника из города по силам только пехоте.
— Лейтенант Дэниелс! — крикнул радист Хэнк Йорк, у которого был удивительно писклявый голос.
— Что случилось, Хэнк? — спросил Остолоп, не спуская глаз с темного угла, где еще недавно что-то двигалось.
Дэниелс пока не успел привыкнуть к обращению «лейтенант»; он вступил в армию, как только ящеры высадились на американском континенте, и сразу получил две нашивки, поскольку участвовал в Первой мировой войне. Довольно быстро ему добавили третью, но командование взводом он получил только после того, как был серьезно ранен командир роты капитан Мачек.
Остолоп не винил армию за то, что она не слишком быстро повышала его в звании. Когда началась война, он работал менеджером бейсбольной команды «Декатур Коммодорз», но кто станет в мирное время присваивать лейтенантское звание человеку, которому уже стукнуло пятьдесят? Проклятье, он играл кетчером в «Кардиналах», когда большинство его парней еще не родились на свет!
Однако времена давно перестали быть мирными. Остолоп уцелел, несмотря на все попытки ящеров с ним покончить, — и стал лейтенантом.
— Сэр, из штаба сообщают, что ящеры просят разрешения прислать своего представителя — с белым флагом! — для обсуждения условий перемирия, — сказал Йорк. — Они хотят подобрать раненых. Их парламентарий придет оттуда примерно через десять минут. — Радист показал в сторону изувеченной ленты конвейера. — Наш командир сказал, что мы можем согласиться на любой срок, не превышающий три часа.
— Прекратить огонь! — громовым голосом крикнул Остолоп — так он отдавал указания во время бейсбольных матчей. — Передайте всем — прекратить огонь. Возможно, у нас будет перемирие.