Око за око
Шрифт:
5. Месть Гермеса
Отпустив Армена, Эвбулид осушил еще один кубок вина и благодарно взглянул на Квинта:
— Дружище, ты снова спасаешь меня! Теперь, благодаря тебе, мои сколоты до самой смерти не отойдут от жерновов. Эти жернова отныне станут для каждого из них и алтарем, и обеденным столом, и ложем, и надгробием. Выпьем, Квинт, и давай продолжим наше веселье! Эй, повар! — хлопнул в ладоши хозяин. — Ты не забыл о своем обещании поразить моего лучшего друга кикеоном и знаменитыми пирожками?
— Как можно, господин! — отозвался повар, внося новый столик, уставленный печеными
Раб–египтянин проворно выбежал из угла, полил на руки пирующим воду, сменил венки и быстро очистил пол от костей и объедков.
— Сим–по–си–он, говоришь? — с трудом выговорил длинное слово Квинт и надкусил пирожок. — М–мм!
— А вот этот — соленый, господин! — зарделся, увидев довольное лицо римлянина, повар. — А это, — пододвинул он новую миску, — на меду, с козьим сыром и маслом! А вот — кикеон!
— М–мм–ммм! М–м! А этот пирожок с чем?
— Господин никогда не догадается! В нем — заячья требуха с горным медом!
— Значит, ты можешь приготовить и такое блюдо, что гости, даже побившись об заклад, ни за что не угадают, из чего оно сделано?
— Конечно, господин!
— Это сейчас очень модно в Риме, — объяснил Эвбулиду Квинт и сказал повару: — Поедешь со мной!
— Конечно, господин! — обрадовался повар новому нанимателю. — С завтрашнего утра до самой полуночи — я в твоем распоряжении!
— Это само собой, — кивнул Квинт. — А после того, как я закончу все дела в Афинах, поедешь со мной!
— Куда, господин?..
— В Рим.
— Как в Рим?!
Радость на лице повара сменилась недоумением, недоумение — ужасом.
— Господин! — взмолился он. — Позволь мне остаться в Афинах!
— Поедешь со мной, — повторил Квинт. — Будешь услаждать меня дома такими лакомствами! С таким поваром, Эвбулид, мне позавидует любой из сенаторов! Но горе ему, если он утащит хотя бы кусок с моего стола!
— Но, господин, у меня здесь дом, семья… Я хоть и метек, но свободный человек, я, наконец, у себя дома! — видя, что римлянин отрицательно качает головой, вскричал повар.
Квинт впервые с любопытством взглянул на него, как смотрят на диковинную обезьяну или породистую собаку. Изучив усталое лицо, блестящие от печного жара глаза, красные руки, он усмехнулся и посоветовал Эвбулиду:
— Дружище, объясни своему земляку, что в любом греческом доме — о жалких метеках я уже и не говорю — настоящие хозяева мы, римляне, а вы — только гостьи! Не хочет ехать свободным — поедет рабом!
Повар с мольбой посмотрел на Эвбулида, но тот отвел в сторону глаза. Мысли Эвбулида путались, язык плохо повиновался ему, — Эвбулид был пьян. Но даже пей он не вино, а родниковую воду, что бы он мог возразить Квинту?
Он проводил глазами повара и взял в руки новую ойнохойю:
— Отведай, Квинт, этого вина! Мы называем его «молоком Афродиты». Не правда ли оно сладкое и благ…гоухает цветами? Под такое вино хорошо вести философские беседы. Ты готов вести со мной философскую беседу? Эй, Клейса! — закричал Эвбулид. — Где павлин?
— Да! — встрепенулся начавший было клевать носом Квинт. — Где павлин?
Дверь гинекея скрипнула. В мужскую половину, важно ступая, вошел яркий павлин.
— А вот и наш павли–ин! — пьяно протянул Эвбулид. — Цыпа–цыпа… Птица Зевса, Юпитера, по–вашему — орел. Афины, или вашей Минервы, сова. А павлин — птица Геры! Между прочим, стоики говорят, что павлины существуют на свете ради своего красивого хвоста. И комары, утверждают они, живут только для того, чтобы будить нас, а мыши — чтобы мы учились лучше прятать продукты. Насчет продуктов и комаров я еще могу согласиться. Действительно, для чего иначе комарам и мышам рождаться на свет? Но хвост… То есть я хотел сказать, павлин… Квинт!
Эвбулид перехватил взгляд римлянина в сторону двери, откуда во все глаза смотрели на него Гедита и Диокл с девочками:
— Ты не слушаешь меня! Это же не павлин, а моя жена и дети!
— Жена? — лицо Квинта растянулось в похотливой улыбке. — Ты никогда не говорил мне, что у тебя такая красивая жена. Да и старшая дочь, как я гляжу, совсем уже невеста! Кстати, почему ты не пригласил на ужин парочку гетер или — еще лучше танцовщиц? Мы бы с ними прекрасно по–об–ща–лись!
— Эй, вы! — махнул рукой на Гедиту и детей Эвбулид. — Кш–ш! Марш в свой гинекей! И ты тоже марш–ш! — бросил он остатком пирожка в павлина. — А ты, Диокл, стой! Иди сюда! Не забыл, что я наказывал тебе перед уходом?
Диокл подошел к столику, не сводя с римлянина восторженных глаз. Золотое кольцо, богатая одежда так и притягивали его взгляд.
— Мой сын, — важно представил Диокла Эвбулид и сделал строгое лицо: — Начинай!
Диокл быстро кивнул и, как это было принято в школе, глядя на канделябр с изображением Гелиоса, торжественно стал рассказывать:
— Был у Солнца–Гелиоса от дочери морской богини, Климены, сын. Звали его Фаэтон. Надсмеялся однажды над ним его родственник, сын громовержца Зевса Эпаф. «Не верю я, что ты сын лучезарного Гелиоса, — сказал он. — Ты — сын простого смертного!» Фаэтон тотчас отправился к своему отцу Гелиосу. Быстро достиг он его дворца, сиявшего золотом, серебром и драгоценными камнями.
«Что привело тебя ко мне, сын мой?» — спросил бог.
«О свет всего мира! — воскликнул Фаэтон. — Дай мне доказательство того, что ты — мой отец!»
Гелиос обнял сына и сказал:
«Да, ты мой сын. А чтобы ты не сомневался более, проси у меня, что хочешь. Клянусь водами священной реки Стикса1, я исполню твою просьбу».
Едва сказал это Гелиос, как Фаэтон стал просить позволить ему проехать по небу вместо самого Гелиоса в его золотой колеснице.
«Безумный, ты просишь невозможного! — в ужасе воскликнул Гелиос. — Сами бессмертные боги не в силах устоять в моей колеснице. Подумай только: вначале дорога так крута, что мои крылатые кони едва взбираются по ней. Посредине она идет так высоко над землей, что даже мной овладевает страх, когда я смотрю на расстилающиеся подо мной моря и земли. В конце дорога так стремительно опускается к берегам Океана, что без моего опытного управления колесница стремглав полетит вниз и разобьется. Наверное, ты ожидаешь встретить в пути много прекрасного. Нет, среди опасностей, ужасов и диких зверей идет путь. Узок он, если же ты уклонишься в сторону, то ждут тебя там рога грозного тельца, там грозит тебе лук кентавра, яростный лев, чудовищные скорпионы и рак. Поверь мне, я не хочу быть причиной твоей гибели. Проси все, что хочешь, я ни в чем не откажу тебе, только не проси этого. Ведь ты просишь не награду, а страшное наказание!»