Околдованная
Шрифт:
— Но все это не объясняет, что такое любовь, — вздохнула Отем.
— Этого тебе никто не объяснит, дочь моя. Сама узнаешь, когда придет время. Поверь мне, иначе быть не может, — заверила Жасмин и, погладив дочь по плечу, велела:
— А теперь иди к себе и постарайся поспать. Держу пари, что маркиз заявится на рассвете. Теперь, когда поле битвы осталось за ним, он сделает все, чтобы взять тебя штурмом и как можно скорее затащить в постель.
Отем наклонилась, чтобы поцеловать мать.
— Доброй ночи, мама, —
Лили, едва ее голова коснулась подушки, заснула как убитая. Отем же не могла глаз сомкнуть. Она расспрашивала мать о любви, надеясь услышать ясный и точный ответ. Как же получилось, что даже матушка не в силах сказать ничего определенного? Неужели это то самое ощущение, которое пронзило ее, когда она впервые встретила взгляд Себастьяна у ручья? Отем убеждала мать, что не боится маркиза. Это правда. Она страшилась непонятных, незнакомых, смущающих чувств, которые он пробуждал в ней.
Отем встала с постели и подошла к окну. Серебристый лунный свет проложил длинную дорожку поперек озера. Отем по-прежнему не понимала, что творится в ее душе. Вероятно, поэтому она держала Себастьяна на расстоянии, одновременно поощряя графа де Монруа и герцога де Бельфора. Совсем как ребенок перед грудами сластей. Какую выбрать? И хочет ли она вообще что-то пробовать?
«Почему все это так сложно для меня? Индия знала, кто ее истинная любовь. Фортейн, если верить рассказам, тоже полюбила с первого взгляда. Но все это было еще до моего рождения. Что со мной творится? Может, Себастьян не тот, кто мне нужен? Но как же он красив, и как бьется мое сердце при встрече с ним!»
Отем тихонько усмехнулась.
Он взревновал, когда король дерзко ласкал ее! И, осознав это, Отем вдруг ощутила глубочайшее удовлетворение.
Вернувшись в кровать, она укрылась одеялом и закрыла глаза.
Утром она непривычно долго занималась своим туалетом.
Зеленые бриджи из тонкой шерсти были тщательно почищены.
Лили пожаловалась, что еще немного, и они залоснятся. Только тогда Отем натянула их поверх шелковых панталон. Под белой шелковой сорочкой она носила белый фланелевый жилет, вырез которого был зашнурован бледно-голубой лентой. Отем сунула ноги в шерстяных носках в высокие кожаные сапожки для верховой езды и, усевшись, попросила Лили расплести ей косу, расчесать волосы и снова заплести. Потом накинула кожаную безрукавку, застегнула костяные с серебром пуговицы и взяла у служанки перчатки.
Дверь спальни открылась, и на пороге появилась мать.
— Его еще нет, а мы должны идти к ранней мессе, — сказала она. — Отец Бернар огорчится, если ты не исполнишь своего долга перед Господом.
Отем, не споря, спустилась вниз.
После мессы они направились в зал, где был накрыт завтрак. Себастьян уже ждал их. Сердце девушки радостно забилось.
— Не присоединитесь к нам, Себастьян? — пригласила Жасмин,
— Я думал, вы уже поели, — удивился он.
— Сначала месса, потом завтрак, — мягко упрекнула Жасмин. — Отем должна поесть. Зная мою дочь, могу предсказать, что она не успокоится, пока не продержит вас в полях полдня. Адали даст вам с собой хлеба, сыра и вина. Садитесь!
— Здравствуй, малышка, — тихо сказал маркиз, поднося пальцы Отем к своим губам. — Ты хорошо спала после всех приключений в Шенонсо?
— Всего лишь одно — и совсем маленькое, месье, — поправила она, отнимая руку и садясь.
— Но стало бы большим, не вмешайся я вовремя.
— Ах да, — фыркнула Отем, — спасли меня из лап похотливого двенадцатилетнего монстра!
Взяв яйцо, она стала усердно его чистить.
— Король, по слухам, уже стал отцом, — нахмурился Себастьян. — Какая-то из его шлюх родила бастарда.
— Даже он не опустился бы до насилия, месье, — недовольно процедила Отем. — Подумаешь, поцелуй, короткое прикосновение! Я вполне могла сама поставить его на место.
Интересно, спросил ли король у матери, почему она вдруг стала его искать?
Деланно улыбнувшись, Отем посолила яйцо.
— Тем не менее, — вмешалась Жасмин, — я довольна, что Себастьян последовал за тобой и был рядом на случай, если бы вдруг тебе понадобилась помощь. — И, протянув маркизу серебряное филигранное блюдо, предложила:
— Не хотите ли яйцо, месье? Попробуйте его вместе с превосходной дижонской горчицей. Вина? Или подать чай, прекрасный горячий напиток с моей родины? Фамильная торговая компания импортирует его из Индии. Он входит в моду и гораздо вкуснее испанского шоколада или турецкого кофе.
— Мадам так великодушна, — пробормотал маркиз. — Может, мне следовало бы ухаживать не за вашей дочерью, а за вами?
— Вы мне льстите, маркиз! — от души расхохоталась Жасмин. — Должна сказать, что не ищу нового мужа. Зятя — возможно, но только не супруга!
Отем слушала их болтовню и раздражалась все больше. В мрачном молчании она доела яйцо с кусочком намазанного маслом хлеба и допила чай.
— Я готова, — объявила она, вставая, и гордо направилась к выходу.
Маркиз вскочил, наспех поклонился Жасмин и бросился за девушкой. Герцогиня только головой покачала.
— Адали, — приказала она, — скажи Рыжему Хью, что сегодня он может остаться дома. Не стоит сопровождать Отем.
Поспеши!
Адали проворно выбежал из зала. Для своего возраста он был удивительно легок на ногу.
Тем временем Отем вскочила на коня, ловко подхватила поводья затянутой в перчатку рукой, слегка тронула бока Нуара каблуками и выехала на каменный мостик. Маркиз оглянулся, ища глазами Рыжего Хью, но шотландца нигде не было видно.
Рядом возник Адали и, поклонившись, сообщил: