Околдованная
Шрифт:
— Вы правы, — согласилась мадам Сен-Омер. — Сейчас найду Филиппа и скажу ему… а, вот и он с мадам Делакруа.
Она тоже вдова и имеет виды на нашего брата. Смотрите, как флиртует с ним, распутница!
Она тут же ринулась спасать брата.
— Антуанетт боится, что новая жена отправит нас обратно в тесные домишки. Она предпочитает величие нашего милого Аршамбо, — пояснила Габи с необычной для нее откровенностью.
— Филипп больше не женится, — заверила Жасмин. — Слишком ему нравится вольная жизнь, а для компании у него есть сестры. Если же захочет утолить обычный мужской зуд, не сомневаюсь,
— Вы совершенно правы, кузина, — хихикнула Габи. — Я тоже так считаю, но сестра волнуется, что кто-то вроде мадам Делакруа поймает нашего брата в сети, прежде чем тот поймет, что происходит. А Филипп, как благородный человек, побоится ранить ее чувства. Поэтому Антуанетт так его оберегает.
Адали вышел первым, желая удостовериться, что экипажи стоят во дворе. За ним последовали женщины.
Пока он помогал мадам де Бельфор сесть в экипаж, к родным присоединились граф де Севиль и мадам Сен-Омер.
Только тогда Адали уселся в карету вместе с госпожой и Отем.
Кучер взмахнул кнутом, и лошади помчались по идущей вдоль реки Шер дороге.
Когда они прибыли в замок, Отем велела Лили приготовить назавтра костюм для верховой езды.
— Маркиз приезжает! — сообщила она горничной. — Он будет ухаживать за мной, а потом мы поженимся.
— Не понимаю, почему вы так долго тянули! — не сдержалась Лили. — Давно могли бы все решить. Сразу видно, что он самим Богом предназначен для вас. Мы так боялись, что вы его отвергнете!
— Просто я хотела, чтобы за мной ухаживали, как за обычной девушкой Трое поклонников одновременно — так забавно! А они только и делали, что ссорились из-за меня, совершенно забывая о предмете споров — Ну, теперь-то о вас не забудут! — заверила Лили — Этот лягушатник, которого вы выбрали, совсем не мальчишка. Когда он смотрит на вас, его глаза горят. Не зря говорят, что французы — самые пылкие любовники!
Отем слегка шлепнула хихикающую Лили.
— Вряд ли маме понравятся такие речи, да и Торамалли тоже рассердится. Похоже, выучив французский, ты приобрела немалый опыт, Лили, и не столько от отца Бернара, сколько от лакея Марка.
У Лили хватило совести покраснеть, и Отем рассмеялась.
— О, миледи, вы ужасно испорченны!
Вечером мать с дочерью уселись у огня. Обе были облачены в стеганые бархатные халаты и подбитые мехом домашние туфельки. Они поужинали хлебом с сыром, как часто делали, когда Отем была маленькой. На десерт подали сладкое золотистое вино и последние зимние груши, плавающие в меду.
— Хорошо бы, чтобы так продолжалось вечно, — вздохнула Отем. — Здесь так спокойно, и никаких забот…
— Тебе девятнадцать. Давно пора вырасти, — урезонила Жасмин. — Мы с отцом чересчур оберегали тебя.
— Но меня это не огорчало, мама!
— Разумеется, — согласилась мать. — А теперь объясни, откуда вдруг это внезапное нежелание взрослеть? Очевидно, дело в Себастьяне. У тебя появились сомнения? Ты ведь знаешь, выбор за тобой. Если решишь, что он неподходящий муж, я не стану спорить.
— Замужество — слишком важный шаг, — задумчиво проговорила Отем.
Жасмин нежно погладила ее волосы цвета красного дерева, словно дочь была еще совсем маленькой.
— Не стоит
— Но что такое любовь, мама? Настоящая любовь? И как распознать ее? Я чувствую себя такой глупой, задавая подобные вопросы… О, я видела, как вы с папой смотрели друг на друга! Но не уверена, испытываю ли сама нечто подобное.
Что, если я обманусь в Себастьяне? Что, если он вовсе не тот, кто мне нужен? Я попаду в ловушку, мама!
— Не могу объяснить, что такое любовь, детка. Скажу одно: ты узнаешь ее, когда найдешь. Как нашла я. Как нашли твои сестры. Или ты боишься маркиза?
— Нет, — покачала головой Отем. — Мне он нравится, но раздражает своим высокомерием.
— Просто он влюблен и боится потерять тебя! — засмеялась Жасмин. — Поэтому и надел маску мужского превосходства, что, согласна, кого хочешь приведет в бешенство. Все мужчины таковы, даже твой отец. Как по-твоему, почему я сбежала, когда король приказал нам обвенчаться? Да потому, что Джемми был совершенно невыносим и не хотел считаться с моими желаниями. Он, Джеймс Лесли, граф Гленкирк, выполнял свой долг как преданный слуга его величества! О, я была вне себя! Не знала, любит ли он меня или женится по монаршему повелению. Хочет ли видеть меня, своей женой, или желание получить опекунство над побочным сыном Стюарта сильнее всех остальных соображений? Он даже не позаботился что-то мне объяснить! Заявил только, что я должна назначить день и он приедет. Не слишком для меня лестно, ты не находишь?
— А что за скандал, о котором боятся упоминать в семье? — со смешком спросила Отем. — Тот, который коснулся тебя и папы?
— Я понимаю, о чем ты, — кивнула Жасмин. — Пора тебе узнать, в чем дело. Вскоре после того как я вернулась из Индии и жила с бабушкой и дедом де Мариско, дядя Робин давал свой знаменитый праздник в честь Двенадцатой ночи.
Твой отец, его ближайший друг, гостил в Линмут-Хаус. Моя сводная сестра Сибилла решила стать следующей графиней Гленкирк, но Джемми терпеть ее не мог. В ту ночь мы с ним, оба вдовцы, решили, что нуждаемся в утешении, и как-то незаметно оказались в постели. Нас застали. Джемми не спешил делать предложение, и мой отчим потребовал, чтобы он женился. Но прежде чем Джемми успел ответить, я сказала, что не стану его женой за все золото мира. Что тут началось!
Дед с бабкой немедленно устроили мой брак с Роуэном Лин-. дли. Я, не подозревая, что Джемми влюбился в меня, нашла счастье во втором замужестве. Поэтому когда после убийства Роуэна король обручил меня с Джемми, я и не подозревала о его чувствах. Просто хотела быть любимой, потому что до этого познала любовь троих прекрасных мужчин и знала, что супружество без любви будет невыносимо тоскливым по сравнению с моими прошлыми романами.
— Но ты все же полюбила папу? — спросила Отем.
— Да, наверное, с той самой ночи. Просто старалась не думать о своих чувствах, решив, что они ни к чему не приведут. Как же я ошибалась!