Околдованная

Смолл Бертрис

И с тобой будет то же. Я не прошу тебя забыть Себастьяна и то счастье, которое ты с ним обрела, но эта часть твоей жизни кончена. Ты должна идти дальше.

— Разве ты можешь меня понять! — трагически воскликнула Отем и тут же отшатнулась от пощечины. — Да как ты смеешь? — вскричала она.

— А по-твоему, моя жизнь началась только с появлением твоего отца? — рассердилась Жасмин. — Джеймс Лесли был моим третьим мужем. Первые два были предательски убиты! Я потеряла нерожденным одного ребенка, а другой умер как раз в тот момент, когда научился говорить «мама». У моей малышки была такая чудесная улыбка,

что каждый раз, когда я это вспоминаю, сердце разрывается. Ты родилась, когда моя молодость была далеко позади, но ты стала радостью для нас с отцом, упокой Господи его светлую душу. К тому времени твои сестры и братья были уже совсем взрослыми, и ты воспитывалась, как единственный ребенок в семье. Поэтому до сих пор и не знала, что такое настоящая беда. Но пойми, такова жизнь. Жизнь, а не романтическая волшебная сказка. Ты должна принимать не только благословения, но и удары судьбы. Если же не можешь, значит, лучше, если в самом деле отправишься за Себастьяном, осиротив дочь.

— Мама! — охнула Отем, потрясенная непривычной резкостью.

— И нечего удивляться, дочь моя! Иди и прикажи Лили, Оран и Мари складывать вещи. Мы уезжаем завтра.

При виде замкнутого лица матери Отем поняла, что спорить бесполезно. Оставалось лишь удалиться.

— Давно пора было высказать ей правду, — кивнула Торамалли. — Мы все безбожно избаловали ее, последнее, младшее дитя! Ах, уж эта молодежь! Не такими мы были в юности.

Никакой силы характера.

— Отем еще молода, — усмехнулась Жасмин. — Думаю, она оправится, если мы перестанем с ней нянчиться. Ну а теперь и нам пора собираться. Рохана поедет со мной. Вы же останетесь здесь. Не стоит всем срываться с места. Я пробуду там не больше месяца. Как раз достаточно для того, чтобы она освоилась с нынешним положением.

— Вы не отправитесь в путь без Рыжего Хью, — твердо объявила Торамалли. — Две женщины в замке без надежной защиты? Хозяин не позволил бы такого, моя принцесса! Я не верю, что эти французишки присмотрят за вами!

— Ах, дорогая Торамалли, ты так заботишься обо мне, — улыбнулась Жасмин.

— Мы были рождены, чтобы служить вам, госпожа, — и так будет до самой нашей смерти.

Слуги Шермона едва не плакали от радости, приветствуя Отем и маленькую Мадлен. Только сейчас Отем поняла, как эгоистична была в своей печали. Они остро ощущали потерю господина, но понимали, что только от нее зависит будущее Шермона. И это будущее, дочь Себастьяна, она оторвала от родного дома, увезла, осиротив людей.

Жасмин сразу увидела перемены в дочери и облегченно вздохнула.

Едва они распаковали вещи, как Лафит объявил, что прибыл Мишель Дюпон, главный винодел.

— Но я ничего не понимаю в виноделии, — всполошилась Отем.

— Мишель хороший человек, и ему вполне можно довериться, — без обиняков заявил Лафит. — Если пожелаете разобраться в тонкостях, Мишель будет счастлив научить госпожу маркизу. Да и маленькая мадемуазель должна знать свои корни. Дюпоны живут в Шермоне больше тысячи лет, мадам.

— Пусть войдет, — кивнула Отем.

Мишель Дюпон оказался настоящим великаном с загорелым, испещренным морщинками лицом, свидетельствующим о многих часах, проведенных на жаре и солнце. В каштановых волосах проглядывает седина, голубые глаза светятся добротой.

Комкая шляпу в руках,

он поклонился.

— Здравствуйте, месье Дюпон. Как идет сбор урожая? осведомилась она, приняв заинтересованный вид.

— Прекрасно, госпожа маркиза, — с улыбкой ответил он.

— А вино? Будет хорошим?

— Очень, госпожа маркиза.

Последовало долгое молчание.

— Я ничего не знаю о виноградниках, — начала Отем, — но понимаю, что должна учиться, как и мадемуазель, когда станет старше. Ты поможешь нам, Мишель?

— С радостью, госпожа маркиза, — кивнул Дюпон.

— Зачем ты хотел видеть меня?

— Урожай выдался на редкость обильный, госпожа маркиза. Мы не сможем переработать все. Владелец Аршамбо просил нас продать излишки, но без вашего разрешения я не смею ничего предпринять.

— Значит, наша винокурня настолько мала? — уже с неподдельным интересом стала расспрашивать Отем.

— Совершенно верно, госпожа маркиза. Мы часто продаем виноград. Господин маркиз подумывал расширить винокурню, но потом…

Он вдруг осекся, уставясь на свои поношенные башмаки, словно пытался загладить непростительный промах.

— У него были какие-то планы? — тихо спросила Отем.

— Да, госпожа маркиза.

— Значит, мы должны исполнить желание моего мужа, — медленно выговорила Отем. — Продайте часть винограда моему кузену, как он и просил. Потом мы начнем строительство новой винокурни, пока не начались морозы и земля не затвердела. Таким образом, мужчины могут работать в зимние месяцы, а к следующему урожаю винокурня будет готова. Если не хватит рабочих, наймем сколько потребуется. Немало людей будут рады лишнему заработку.

Я не слишком разбираюсь в виноделии, Мишель, зато не такой уж новичок в делах. Мы должны сделать наше вино лучшим в округе и получать большие доходы.

На лице главного винодела появилась восторженная, почти детская улыбка.

— Все будет, как прикажет госпожа маркиза, — с поклоном объявил он. — Я буду сообщать, как идет постройка.

— Тогда можешь идти, Мишель, — кивнула довольная собой Отем, разглаживая фиолетовый шелк юбки. Кажется, она все сделала как надо.

— Еще одно, госпожа маркиза. Если бы вы только соблаговолили проехать по виноградникам вместе с мадемуазель!

Вот сборщики обрадовались бы! Они тоже скорбят, если осмелюсь заметить, и ваше появление будет как нельзя кстати Слезы брызнули из глаз Отем. Господи, она и в самом деле думала только о себе и в своем эгоизме забыла об окружающих!

Она поспешно заморгала, но одна огромная капля медленно поползла по щеке. Пришлось ее смахнуть.

— Я приеду завтра, Мишель Дюпон, — пообещала она.

Винодел снова поклонился.

— Спасибо, госпожа маркиза, — пробормотал он, попятившись к двери.

Отем поднялась и подошла к окну. Виноградники отливали желто-зеленым в тумане раннего октябрьского утра.

«О, Себастьян! — думала она. — Как ни любила я тебя, но мама права. Ты ушел навсегда и больше никогда не вернешься. Отныне мне придется жить без тебя хотя бы ради Мадлен. — Она закрыла глаза и снова ощутила, как слезы жгут веки. — Прощай, сердце мое. Пришло время отпустить тебя. Прощай!»

Отем отвернулась от окна, но, как ни странно, на сердце стало легче.

Жасмин увидела это, но ничего не сказала.