Окольный путь
Шрифт:
Лицо Фараса стало пепельным — от ярости. Но по большей части просто от страха. Наблюдая за ним, Велисарий довольно низко оценил ум этого человека. Но даже Фарас понимал, как разозлится император на старших офицеров ливанской армии, если они позволят персам дойти до Алеппо и даже не станут им в этом препятствовать.
Самый младший из хилиархов, Эутих из кавалерии, внезапно злобно стукнул кулаком по столу.
— Матерь Божия! Я же говорил им… — он прикусил язык и захлопнул рот.
Одно мгновение они с Велисарием внимательно смотрели друг на друга. Затем, едва заметным кивком и еще менее заметной улыбкой Велисарий показал, что понимает и оценивает позицию Эутиха.
Тогда заговорил Гермоген, хилиарх, командующий пехотой. Тембр его голоса выдавал его молодость, но в нем не было ни малейшей дрожи.
— Давайте выступать. Немедленно. Мы все знаем, что Бузес и Кутзес согласились объединить силы с армией Велисария. Поскольку их здесь нет, он по праву становится главнокомандующим.
Эутих тут же согласно кивнул. Через мгновение несколько неохотно кивнул и Фарас.
Велисарий не стал упускать такую возможность.
— Поднимайте людей и выстраивайте их для марша, — приказал он. — Немедленно. — И вышел из шатра.
На улице Велисарий с Маврикием сели на коней. На востоке едва-едва просыпался день.
Велисарий с восхищением огляделся вокруг.
— День будет хороший.
— Нестерпимо жаркий, — возразил Маврикий.
Велисарий тихо рассмеялся.
— Ты — самый мрачный человек, которого я когда-либо встречал.
— Я не мрачный, а пессимистичный. Вот мой кузен Игнатий — да, действительно мрачный. Ты, кажется, с ним никогда не встречался?
— Как я мог с ним встретиться? Разве ты не говорил мне, что он уже пятнадцать лет не выходит из дома?
— Нет, не выходит, — ответил гектонтарх, с вызовом глядя на Велисария. — Боится воров и жуликов. И оправданно.
Велисарий снова рассмеялся.
— Говорю тебе: день будет хороший. — Затем он добавил деловым тоном: — Я останусь здесь, Маврикий. Если я сам не подниму эту армию, им потребуется вечность, чтобы сняться с места. Я хочу, чтобы ты вернулся в форт и проверил, все ли там идет нормально. Думаю, Фока с Константином вполне способны руководить сборами и построением. Но на поле брани я с ними раньше никогда не выходил, поэтому и хочу, чтобы за всем проследил ты. Помни о двух главных вещах: выстави…
— Большой отряд кавалерии впереди, чтобы прикрыть идущих сзади, и проверь, чтобы пехота быстро окопалась и по крайней мере половина из них укрылась за валами.
Полководец улыбнулся.
— Отличный день. Давай двигай.
Как и рассчитывал Велисарий, потребовалось несколько часов, чтобы сдвинуть ливанскую армию с места. Однако, несмотря на произносимые вслух громкие нецензурные комментарии, он был удовлетворен процессом. Неразумно ожидать от армии в двенадцать тысяч человек более быстрого выступления, без предупреждения и предварительной подготовки.
К полудню армия наконец выступила. Температура воздуха резко повысилась. Западный ветерок, поднявшийся сразу после полудня, при нес немного прохлады. Но поскольку армия шла на северо-восток, он не уносил пыль, летевшую из-под копыт и ног, а, наоборот, окутывал ею войско. Оставалось утешаться только тем, что пыль, по крайней мере, не летит солдатам прямо в лицо. Сирия в середине лета — одно из самых неприятных мест для марша, да еще такой многочисленной армии. Однако, как обратил внимание Велисарий, командующие ливанской армией воздерживались от жалоб. Что бы они ни думали о неожиданном выступлении и неожиданной смене главнокомандующего, парни предпочли держать мысли при себе. Теперь пришло время объяснить трем хилиархам план битвы, в которой Велисарий в ближайшее время намеревался участвовать. Двое хилиархов, руководивших кавалерией, казалось, скептически отнеслись к роли, планируемой для пехоты, но с комментариями не выступали. Они были довольны планируемой для них самих ролью, и в любом случае не им предстояло заботиться о пехоте.
По приближении вечера Велисарий вызвал для обсуждения плана битвы Гермогена, хилиарха, командующего пехотой. Он был доволен, отметив, что Гермоген начал вскоре проявлять настоящий энтузиазм. Очень часто римские пехотные командиры занимали свои посты из-за некомпетентности и нерадивости: посты в пехоте считались непрестижными и не требующими особого ума. Гермоген, напротив, казался амбициозным парнем и был рад, что его роль в предстоящем деле окажется не только вспомогательной.
К ночи Велисарий понял: Гермоген в состоянии правильно выполнить здание. И даже очень хорошо выполнить. Велисарий решил поставить Гермогена во главе всей пехоты после того, как ливанская армия объединится с его собственной. Фока, его собственный хилиарх, командующий пехотой, был компетентным офицером, но ни в коей мере не выдающимся. С другой стороны, Фока всегда интересовался артиллерией. Поэтому Велисарий собирался поставить Фоку под командование Гермогена, но сделать его отвечающим за артиллерию.
Велисарий заставлял людей идти, пока не наступила кромешная тьма, и только тогда велел ставить шатры и устраиваться на ночлег. Ливанская армия, с удовлетворением отметил он, быстро и умело разбила лагерь.
После того как поставили его собственный шатер, Велисарий несколько минут наслаждался одиночеством. Как хорошо, что нет Прокопия! Несмотря на компетентность и на то, что большинство угоднических и подхалимских привычек нового секретаря удалось изжить, тот все еще раздражал полководца. Но теперь Прокопий находился в усадьбе под Дарасом — с тех пор как Велисарий перевел армию в Миндус. Он не требовался полководцу во время самой кампании, поэтому Велисарий приказал секретарю помогать Антонине в управлении усадьбой.
Он услышал шум снаружи и вышел на разведку. Прибыл Маврикий вместе с Ашотом и гремя фракийскими катафрактами. К тому времени, как Велисарий показался из шатра, его приближенные уже стояли в ожидании командира. Рядом с ними спешивались восемь человек из двух исчезнувших ночью кавалерийских полков, правда гораздо медленнее. В каждом движении чувствовались боль и измождение. Один из восьми был офицером. Все они выглядели ужасно — в первую очередь от усталости. Более того, трое были ранены, хотя раны не выглядели серьезными в тусклом лунном свете.
Офицер, хромая, подошел к Велисарию и начал сумбурно что-то говорить. Велисарий приказал ему помолчать, пока он не соберет хилиархов и трибунов. Через несколько минут, когда руководство ливанской армии разместилось в командирском шатре, Велисарий приказал вернувшемуся офицеру рассказать все в подробностях. Тот торопливо выполнил приказ. Маврикий время от времени вставлял замечания.
Как оказалось, Бузес и Кутзес не нашли караван с жалованьем. Вместо него, рыская по окрестностям, они обнаружили половину персидской конницы, занимающуюся тем же самым. Началась стихийная баталия, во время которой значительно уступающие количеством римляне потерпели поражение. Двух братьев схватили. В конце концов большей части римлян удалось скрыться разрозненными группами. По пути они встретили армию Велисария, уже выступившую в поход. Несмотря на низкий боевой дух и потерю половины офицеров, выжившие из двух полков были так рады встретить большую группу римских войск, что с готовностью пополнили ряды армии Велисария.