Окольный путь
Шрифт:
Удобно устроившись на спине коня, Велисарий вздохнул с облегчением. В сотый раз он мысленно похвалил себя за здравый смысл: все его фракийцы пользовались скифскими седлами вместо хлипких римских. Римское «седло» представляло собой тонкую подстилку. Скифские седла делались из хорошей кожи и — самое важное — имели заднюю и переднюю луку. На скифском седле у облаченного в броню кавалериста по крайней мере был какой-то шанс не свалиться с лошади во время битвы.
Велисарий услышал шум позади себя. Он повернулся и увидел, как двое его катафрактов рысью спускаются с горы. По крайней мере, настолько быстро, насколько возможно в чешуйчатых доспехах
Велисарий узнал приближающихся катафрактов, догадался об их цели и стал сурово хмуриться. Но когда катафракты приблизились, ему не дали произнести ни слова из заготовленной горячей речи.
— Не утруждай себя, — сказал Валентин.
— Нет смысла, — добавил Анастасий.
— Прямой приказ от Маврикия.
— Совсем недвусмысленный.
— Ты — просто полководец.
— А Маврикий — это Маврикий.
Велисарий скорчил гримасу. Не было смысла отсылать Валентина и Анастасия обратно. Они не станут подчиняться его приказу, и он едва ли сможет на них надавить, поскольку…
Он внимательно посмотрел на двух мужчин.
«Поскольку я думаю, что во всей римской армии навряд ли найдется два более крепких — во всех смыслах — воина».
Поэтому он попробовал рассуждать резонно.
— Мне не требуются телохранители.
— Черт побери, ему не требуются! — последовал резкий ответ Валентина.
— Если когда-то и жил человек, которому требовались телохранители, так это ты, — добавил Анастасий. Как и всегда, голос гиганта звучал подобно раскатам грома. Услышав этот голос, профессиональные басисты зеленели от зависти.
Менандр уже вел коней двух катафрактов. Конь Анастасия был самым крупным жеребцом, которого когда-либо кто-либо видел. Анастасий любил животное, в его отношении сочетались и искренняя привязанность, и просто чувство самосохранения. Ни один конь меньшего размера не смог бы выдержать его вес в полном вооружении. А как иначе сражаться на поле брани? А если еще и конь в броне? Катафракты защищали лошадей чешуйчатыми доспехами. Закрывалась верхняя часть лошадиной головы, шея, отдельные листы предохраняли грудь и верхнюю часть передних ног.
Анастасий помог Валентину забраться в седло, затем забрался сам при помощи Менандра. К тому времени, как он там оказался, молодой катафракт казался полностью измученным этим непосильным трудом.
Велисарий тронулся с места, направляясь к центру римских рядов. За своей спиной он слышал, как два приятеля обмениваются мыслями по поводу сегодняшнего дня.
— Смотри на дело следующим образом, Валентин: очень неприятно сражаться на своих двоих.
— Ничего подобного.
— Ты просто ходить-то не любишь, а уж тут…
— Ну и что? Разве плохо поработать мясником в группе персов, которые пытаются въехать на лошадях вверх
— Может, он…
— Ты прекрасно знаешь, что нет. Разве он когда-нибудь менял решение?
Тяжелый вздох, словно несколько камней скатились с горы.
— М-м-м? — снова открыл рот Валентин. — Помнишь хоть один раз? Назови мне! Один раз?
Тяжелый вздох. Бормотание, бормотание, бормотание.
— Что ты там в конце сказал, Валентин? — спокойным голосом спросил Велисарий. — Я чего-то не понял.
Молчание.
— Звучало как «черт побери безголовых командиров», — заметил Анастасий.
Шипение.
— Но может и нет, — продолжал Анастасий. — Может быть, этот тощий головорез с отвратительным характером произнес: «Черт по бери простолюдинов». Конечно, глупо такое говорить при сложившихся обстоятельствах. В особенности когда сам он происходит из простолюдинов. Но, может, он сказал и что-то другое. Ты же знаешь, его обычно все раздражает.
Шипение.
Велисарий так и не повернул голову. Просто улыбнулся. Вначале хитровато, потом широко.
«Может, Маврикий и прав. Пусть Бог поможет персу, который попробует попасться мне на пути. Это точно».
Добравшись до укрепленного лагеря в центре римских рядов, Велисарий спешился и вошел через небольшие ворота с западной стороны. Валентин с Анастасием решили остаться снаружи. Слишком трудоемко было спешиваться, а потом снова взбираться в седло, внутрь же этого лагеря на коне не въехать.
Сам по себе лагерь не представлял ничего особенного Его быстро возвели за один день, и состоял он только из рва, за которым поднималась земляная стена. Обычно такие стены укрепляют бревнами, но в этом регионе бревен практически не встречалось. В некоторой степени воины смогли укрепить стену камнями. Где возможно, воткнули в стену ветки. Так обычно и делалось — с внешней стороны, чтобы на них натыкались противники. Но подходящих веток в пустой от растительности сирийской местности тоже не нашлось. Некоторые предусмотрительные и предприимчивые отряды принесли с собой заостренные на концах палки, но стена все равно оставалась хлипким препятствием. На самом деле — жалкая стена, если судить по традиционным стандартам римских полевых укреплений.
Но Велисарий остался доволен. Причем очень доволен, а не на оборот. Он хотел, чтобы персидские разведчики сообщили Фирузу: римское укрепление в центре их рядов — просто ветхая развалина, пародия на настоящее укрепление.
Странным был не сам лагерь, а плотность заполнения и положение обитателей. Некоторые римские пехотинцы стояли на страже за стеной, как и следовало ожидать. Однако подавляющее большинство лежало за стеной в неглубоких траншеях, вырытых внутри лагеря. Если смотреть со стороны персов, то в лагере находилось немного народу, на самом же деле там собралось в четыре раза больше римлян, чем могли бы предположить персы по внешнему виду.
Велисарий услышал, как нестройно и резко протрубили трубы. Очень нестройно, как раз так, как он приказал. Словно трубачи трясутся от страха. Воины, стоявшие в поле зрения персов, тоже стали играть отведенные им роли.
К наблюдающему за последними приготовлениями Велисарию рысью подбежал хилиарх ливанской армии, командующий пехотой. Гермоген улыбался от уха до уха.
— Что вы думаете? — спросил он.
Велисарий улыбнулся.
— Наши определенно неплохо входят в роль. Хотя не уверен, что нужно рвать на себе волосы. Или так громко выть. Или так дрожать — отсюда вижу, как у них коленки трясутся.