Окончательная синхронизация
Шрифт:
Конечно, не знаете! Потому что любой, получивший пулю в голову, умирает мгновение спустя, унеся с собой в могилу весь ужас своего последнего мгновения. Он умирает, а мы? Мы, сидящие в его сознании, связанные со всеми его чувствами, получили полю в голову вместе с ним. Но выжили, пробкой вылетев на свободу. Остались живыми, но запомнили ужас смерти, забрали его с собой, сделали своим вечным спутником.
Мы свалились в грязь, как подкошенные, пораженные первичным шоком. Потом фантомная боль чужого сознания настигла нас и скрутила в ужасных болевых судорогах. Мы проходили через
Боже, как же это не хорошо умирать! Может быть есть другая смерть — тихая и спокойная, когда ты засыпаешь, медленно покидая этот мир, и переходя в новый. Неужели умирать нужно так больно и ужасно? Почему нельзя показать всем этим индюкам в погонах и чалмах, как страшно умирать? Как заставить их при жизни, при рождении познать страх смерти и запомнить его до самых смертных дней?
— Эй, вы чего, эй, очнитесь! Эвелина! Сеня! Братцы, вы чего учудили? — сквозь красное марево боли и шум в ушах пробился голос Алексея.
Он тряс нас, орал в уши, пытаясь вернуть к жизни. Мы услышали его голос и рванулись прочь от вселенского разума, бросив на произвол судьбы фантом погибшего сержанта. Рванулись, ориентируясь на вспышки света, порождаемые криками Алексея. Туда, к свету, к жизни! Мы не у-мер-ли-и-и-и! Мы еще жи-вы-е-е-е-е!
— Фу ты ну ты, вы меня напугали до чертиков! — облегченно выдохнул Алексей, увидев наши открытые глаза. — Что за припадки с вами? Это так удар действует? Типа последействие? — с уважительным пониманием спросил он.
— Нет, Алеша, нету никакого последействия, — едва шевеля губами прошептала Эвелина, — убили нас только что!
— Как это? — обеспокоился Алексей, пытаясь отыскать взглядом раны на наших телах.
— Просто очень, — пояснил я, из пистолета. Бац в голову и капут!
— Ничего не понимаю! Чего вы глупости болтаете, какой пистолет, какое в голову? На вас же ни одной царапины!
— Потом, Алеша, все потом. Сейчас нет времени, смываться нужно отсюда. Нас прямо сейчас отлавливать начнут и не эти шакалы китайские, а самые настоящие хищники. Похоже той же породы, что и в тайге.
— Тут то они откуда? Мы же только что, ну буквально несколько часов как сюда попали. Как они про нас узнали?
— Узнали, товарищ куратор, очень даже просто узнали. Как по радиомаячку вычислили, потом на самолет и сюда под видом МЧС. В общем, времени на обсуждения нет, командуй что дальше делать, куда бежать, как прятаться. У тебя это лучше получается, с той стороны твоей породы волки — тебе и карты в руки.
— Алеша, нужно спешить, это действительно очень опасно.
— Понял я, понял. Получается, что куда мы не кинься, они нас в момент вычислят?
— Не знаю, может у них всего один оператор был при себе.
— Ты Алеша нас тащи куда-нибудь, а мы будем присматривать за тылами. Если еще кого обнаружим, постараемся нейтрализовать.
— Принято. Взвод, слушай мою команду, от меня и до следующего столба бегом марш!
Мы встали, кряхтя из грязи и поплюхали вслед за куратором. Теперь то уж мы совершенно точно походили на жертв стихийного бедствия — в грязи с ног до головы, поцарапанные, побитые. Нам бы первыми добежать до борта самолета, уносящего счастливчиков в волшебную даль столь необходимой нам Франции. Нам бы только успеть.
Фьють-бдзынь!
Что-то горячее пролетело мимо моей головы и разбило вдребезги единственное оставшееся целым после удара волны стекло в доме напротив нас.
— Ложи-и-и-сь! — заорал Алексей, и бросился ничком, успев схватить за руку Эвелину, застывшую неподвижным столбом.
Я плюхнулся рядом. Господи, как мне надоела грязь! Пусть бы уж убили в конце концов, хоть обмоют перед похоронами. За всю свою жизнь я не был столько времени подряд в различных видах грязевых ванн. Хотя лучше быть мокрым и грязным, но живым, чем чистым и сухим, но покойником.
Мы бодренько уползли под прикрытие завалившегося строения и только после этого осмелились высунуть нос, чтобы оглянуться назад. Мама родная, теперь точно конец. Здоровенные лбы в форме родной МЧС неслись нам вслед в сопровождении парочки открытых джипов. Оружия не видно, но в таких балахонах не составит труда скрыть небольшую ракетную установку при необходимости. Только этим ребятам ракетная установка без надобности, они нас голыми руками скрутят, свяжут и упакуют, как сушеные бананы. Ну, с Алексеем немного повозятся, но разве что совсем немного. Это не тощие недокормленные туземцы, этих хорошо кормят и еще лучше готовят, чтобы ловить зверюг гораздо более зубастых, чем мы.
— Какие наши шансы? — спросил Алексей, не обращаясь ни к кому конкретно, — Шансы наши хреновые! — сам же и ответил он на свой вопрос. — Перещелкают нас, как рябчиков, сдаваться нужно!
— А ты уверен, что у них есть приказ брать в плен? — поинтересовался я без всякой надежды получить ответ. Тоска накатывалась от всех этих погонь и перестрелок.
— Вас, по крайней мере, они убивать не станут. Не верю, что им нужны ваши трупы. Живые вы им нужны. Целенькие и невредименькие. А со мной церемониться не будут, это уж точно.
— Мы без тебя не согласные сдаваться! — уперлась Эвелина, — Пусть только попробуют тебя убить, мы их в порошок сотрем! — пригрозила она, помахав сжатыми кулачками в сторону наступающих.
Мы замолчали, напряженно следя, как сокращается расстояние до преследователей. Вы еще не знаете нашей силы, господа вояки. Вы думаете, что жертва это мы? Не-е-е-т, фигушки, сейчас мы вас поставим на место, подходите поближе, касатики!
— Давай! — шепнул я Эве, и тотчас же получил ее ответ.
— Нечего давать, у них прикрытие. Такое же прикрытие, как у тех в тайге. Тут нужна элементарная пушка или пулемет Максим. Сила на силу! У-у-у, гады!