Окончательно мертв
Шрифт:
— В банке кофе, которая казалась запечатанной, — ответила я. — Хедли была очень рукастая, и она осторожно открыла банку, вложила туда браслет и запечатала банку клеющим пистолетом.
Еще было много чего рассказывать — про мистера Каталиадиса, про Гладиолу и Нефритовый Цветок, но я уж слишком устала, чтобы выкладывать самой.
— Как же ты прошла обыск? — спросила королева. — Я уверена, что его искали.
— Сам браслет я надела под бинты, — сказала я. — Бриллиант слишком выступал, так что его пришлось убрать. В футляр для тампона. Вампирша, которая меня обыскивала, не подумала вытащить тампон, тем более что не знала, как он должен выглядеть — у нее уже веками не было месячных.
— Но мне ты отдала браслет с бриллиантом, — напомнила королева.
— Я зашла в туалет, когда меня обыскали. И у меня в сумочке был тюбик с суперклеем.
Королева будто лишилась речи.
— Спасибо, — произнесла она после долгой паузы.
Квинн влез на заднее сиденье, совершенно голый, и я прильнула к нему. Андре сел на место водителя, и мы поехали.
Он высадил нас во дворе. Амелия сидела там в шезлонге с бокалом вина в руке.
Когда мы появились, она осторожно поставила бокал на землю и оглядела нас с головы до ног.
— Прямо даже не знаю, как реагировать, — наконец сказала она.
Машина выехала из двора — Андре повез королеву куда-то в безопасное укрытие. Я не спросила, куда, потому что мне не хотелось этого знать.
— Завтра я тебе все расскажу, — пообещала я. — Грузовик приедет днем, и королева мне обещала грузчиков и водителя. Уеду обратно в Бон-Темпс.
Перспектива вернуться домой была так сладостна, что прямо языком ощущалась.
— Так у тебя дома много дел? — спросила Амелия, когда мы с Квинном пошли вверх по лестнице. Я решила, пусть спит в моей кровати. Слишком мы устали, чтобы нас на что-то хватило, тем более ночь не очень подходила для завязывания отношений, если только они уже не завязались. Завязались, наверное.
— Много свадеб, которые надо посетить, — ответила я. — И на работу вернуться тоже надо.
— А найдется свободная комната для гостей?
Я остановилась на половине лестницы.
— Может быть. Тебе нужна?
Трудно было сказать при ночном освещении, но вроде бы Амелия смутилась.
— Мы с Бобом попробовали кое-что новое, — сказала она. — И получилось не совсем то, что мы хотели.
— Где он? — спросила я. — В больнице?
— Да нет, вот он. — Она показала на садового гнома.
— Ты шутишь?
— Шучу, конечно. Боб — вот он. — Она подняла большого черного кота с белой грудью, свернувшегося на пустой цветочной кадке. — Правда, симпатяга?
— Конечно, привози его, — ответила я. — Обожаю котов.
— Детка, — вмешался Квинн, — очень рад, что ты это сказала. Я слишком устал, чтобы перекинуться полностью.
Тут я впервые на него посмотрела внимательно. У него был хвост.
— Все, ты точно спишь на полу.
— Детка!
— Я серьезно. Завтра сможешь полностью стать человеком?
— Конечно. Просто я слишком много раз за сегодня перекидывался. Нужно отдохнуть.
Амелия уставилась на хвост круглыми глазами.
— Ладно, Сьюки, до завтра. Небольшое путешествие, а потом у тебя поживем!
— Ох и развлечемся, — сказала я устало, преодолевая последние ступеньки и от всей души радуясь, что ключ сунула под белье. Квинн слишком устал, чтобы подглядывать, как я его достаю. Остатки платья вернулись на место, когда я отперла дверь. — Ох и развлечемся.
Потом, когда я уже приняла душ, и в ванной был Квинн, в дверь постучали — очень осторожно. У меня в пижамных шортах и в маечке был вполне приличный вид, и хотя больше всего на свете мне этого не хотелось, я открыла дверь.
У Билла был вполне приличный вид для того, кто только что воевал. Смокинг уже не восстановить, но кровь не текла, а полученные порезы, если и были, то уже зажили.
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — начал он, и голос у него был такой тихий и робкий, что я шагнула из квартиры к нему, села на пол галереи. Он сел рядом.
— Я должен тебе это сказать, один раз. Я тебя любил. Я тебя люблю.
Я подняла руку, протестуя, но он сказал:
— Нет, дай мне договорить. Да, меня послала она. Но когда я тебя увидел… когда я тебя узнал… я в самом деле тебя полюбил.
И насколько позже появилась эта предполагаемая любовь, чем он меня уложил в постель? Как я могу ему верить, если он так убедительно мне врал с того самого момента, как я его встретила? Строил из себя незаинтересованного, потому что видел мою завороженность первым вампиром, с которым я знакома.
— Я ради тебя рисковала жизнью, — заговорила я. Слова медленно, с запинкой выстраивались в фразы. — Я дала Эрику вечную власть над собой, ради тебя — когда взяла его кровь. Я убила ради тебя. А для меня это не просто так, пусть даже ты… пусть даже для тебя это только будни. Для меня — нет. И не знаю, смогу ли я когда-нибудь перестать тебя ненавидеть.
Я встала, медленно, болезненно — к счастью, он не сделал ошибки, пытаясь мне помочь.
— Сегодня ты, наверное, спас мне жизнь, — сказала я, глядя на него сверху вниз. — И я благодарна тебе за это. Но не приходи больше к Мерлотту, не шатайся в лесу возле моего дома, не делай больше ничего для меня. Я не хочу тебя видеть.
— Я люблю тебя, — сказал он упрямо, будто сам этот факт был настолько замечателен, был настолько непререкаемой истиной, что я ему поверю. Что ж, я ему поверила когда-то — и вот до чего это меня довело.
— Эти слова — не магическое заклинание, — сказала я. — Они не откроют тебе мое сердце.
Биллу было больше ста тридцати лет, но сейчас я чувствовала себя его ровесницей. Я втащилась в квартиру, закрыла за собой дверь и заперла ее, потом заставила себя пройти в спальню.