Окончательный диагноз
Шрифт:
– Извини, так и надо было сразу говорить. Я, видишь ли, сколько лет тут работаю, а с патологоанатомами еще ни разу не сталкивалась!
– Наверное, это к лучшему. Но Армен тебе понравится – он всем нравится.
Олег оказался прав. Патологоанатом выглядел совершенно не так, как я его себе представляла до нашей встречи. В кино представителей этой ветви медицины почему-то изображают до странности одинаковыми – неряшливо одетыми людьми со странным маниакальным блеском в глазах и явной склонностью к некрофилии. Еще они частенько цинично жевали бутерброды, стоя над трупом со скальпелем в руках. Багдасарян, в тщательно отутюженном белом халате, из-под которого выглядывали брюки от несомненно дорогого костюма и столь же впечатляющие, начищенные до блеска ботинки, моих ожиданий в этом смысле не оправдал. Патологоанатом выглядел как вполне респектабельный доктор, которому пациент может излить душу и довериться, как себе самому. Наверное, покойникам было бы приятно узнать, что ими занимается именно такой человек!
После обычных приветствий в кабинете Олега и краткой церемонии знакомства Багдасарян предпочел перейти сразу к делу.
– Ты просил поторопиться, – сказал он Шилову, – и я отложил все дела.
– Я это ценю, можешь мне поверить, – кивнул Олег. – Так каков вердикт?
– Как я тебя и предупреждал, – покачал головой патологоанатом. – С большой вероятностью могу утверждать, что причиной смерти стала ТЭЛА – тромбоэмболия легочной артерии. Но вы же знаете, что при тромбоэмболии точный диагноз удается установить только примерно в тридцати процентах случаев…
– Ты провел полное вскрытие? – уточнил Олег.
Патологоанатом кивнул.
– Как ты и просил. Мне пришлось удалить протез. Кстати, встал он отлично – Караев, как всегда, на высоте. Жаль, что пациентка не выжила, а то бегала бы, как антилопа по африканским степям!
– Ты все записал?
– Обижаешь! Все вот здесь, – и Багдасарян постучал ладонью по тонкой папке, которую все это время прижимал к груди. – Беда в том, что ТЭЛА протекает бессимптомно. В реанимации, конечно, не могли не заметить ухудшающееся состояние пациентки, но ты сказал, что ее перевели в послеоперационную палату…
– Точно, – кивнул Шилов, нахмурив брови. – Там, как назло, лежали всего две пациентки – девица, которую пушкой не разбудишь, и практически глухая старуха. Так что никто не поднял тревогу до утра, а дежурные медсестра и врач, зная, что у них в отделении больная, выдворенная из реанимации, не только не попытались вмешаться в ситуацию, но даже ни разу не заглянули в палату к Васильевой, чтобы проверить, все ли у нее в порядке!
– Да, тяжело вам, – вздохнул патологоанатом. – Человеческий фактор, понимаешь… Вот у меня ничего подобного произойти не может: навредить моим пациентам я уже, слава богу, не в состоянии!
Олег едва заметно кивнул, но все еще продолжал пристально смотреть на Багдасаряна.
– Ты что-то недоговариваешь, Армен, – сказал он, наконец. – Я прав?
Патологоанатом замялся.
– Понимаешь, – сказал он, – не знаю, имеет ли это отношение к… В общем, я просто терпеть не могу, когда мне мешают работать…
– Главный тебя беспокоит? – спросил Шилов.
– А, ну главный – это само собой, – усмехнулся Багдасарян. – Он вчера раз пять звонил, все пытался выяснить что-нибудь о результатах. Странный вы народ – с одной стороны, требуете тщательного вскрытия, а с другой – ожидаете, что оно будет проведено в считаные секунды!
– Ну, извини, – пожал плечами Олег. – У нас, видишь ли, порой счет и в самом деле идет на секунды, ведь наших пациентов еще можно спасти! В большинстве случаев, по крайней мере, – добавил он тихо.
– Вот именно – в большинстве, – ухватился за последнюю фразу Багдасарян. – А теперь, раз уж упустили пациента и он стал моим, так, пардон, дайте человеку нормально делать свое дело, коли вы недоглядели! А то приходят, понимаешь, над душой стоят…
– Кто? – спросил Шилов, напрягаясь. – Кто стоит у тебя над душой?
Патологоанатом посмотрел на него, словно раздумывая, стоит ли отвечать. Потом многозначительно глянул в мою сторону. Очевидно, в моем присутствии он был не готов говорить, но Олег сказал:
– При ней ты можешь сказать все, что хочешь сообщить мне.
– Ладно, – вздохнул Багдасарян. – Караев приходил.
– К тебе?
– Ага.
– И что ему надо?
– То же, что и вам с главным, – причину смерти пациентки Васильевой.
– Ну, это нормально, – заметил Олег. – Все-таки он был ее лечащим врачом. Совершенно естественно, что интересуется!
– Да, но вопросы, которые он задавал, показались мне несколько странными.
– В самом деле? – наморщил лоб Шилов. – Что за вопросы?
– Ну, разумеется, сначала я ничего такого не почувствовал, – ответил Багдасарян. – Караев спрашивал, могла ли смерть Васильевой явиться следствием самой операции или все-таки недостаточности послеоперационного ухода.
– Вполне законный вопрос, – сказал Олег. – Меня самого он интересует больше всего.
– Да, но потом он стал спрашивать, собираюсь ли я удалять поставленный им протез, – продолжал патологоанатом. – Караев сказал, что в этом вряд ли есть необходимость, ведь Васильева в любом случае умерла не от того, что ей поставили протез. Он имел в виду, что, скажем, если бы даже ее организм не принял данный сплав, то отторжение все равно началось бы далеко не сразу, поэтому стоит ли раскурочивать покойницу? Он так и сказал – «раскурочивать», представляете? Может, добавил Караев, лучше выдать родственникам тело в как можно лучшем состоянии? Я заметил, что родственникам наверняка больше понравится, если я выдам им точный диагноз, ставший причиной смерти Васильевой.
– То есть, – медленно произнес Олег, потирая подбородок, – у тебя создалось впечатление, что Караев не хотел изъятия протеза?
Багдасарян кивнул.
– Честно говоря, я подумал, не напортачил ли он с его установкой? Вряд ли его действия могли привести к гибели, но, возможно, ему не хотелось, чтобы кто-то увидел его огрехи?
– Но вы же сказали, что все в порядке? – осмелилась подать голос я.
– Верно. Во всяком случае, я ничего такого не заметил. Возможно, мне вообще не стоит этого говорить…
Патологоанатом прервался, и я поняла, что дело опять в моем присутствии.
– Говори, – потребовал Шилов. – Это была и ее больная.
– Ладно, – вздохнул Багдасарян. – Он мне деньги пытался всучить.
– Кто? Караев?
– Ну да!
– Чтобы ты не вытаскивал протез?
– Да нет, не за это. За то, чтобы я сперва сообщил ему обо все, что узнаю, а уж потом тебе и главному.
Шилов посмотрел на меня.
– Это вполне в духе Роберта, – сказала я. – Он любит обо всем узнавать первым.