Окоо судьбы

Дита

Получается, он сейчас

дитя?- Гай поежился. Он был солдатом, привыкшим к хорошей драке, битве. Меч в руке и нормальный враг перед ним- вот это было настоящее, вполне реальное. Он любил это. А вот непонятного и странного он боялся до судорог, и призраки-привидения были не страшнее его заклятого врага, вдруг превратившегося в беззащитного ребенка, считающего его своим спасителем. Гай схватился за голову, уже жалея, что просто не прикончил чертова аутлоу.

Хлопнула дверь и Амонет поставила на небольшой столик поднос с мясом и хлебом, и с кувшином крепкого вишневого вина. Лейла поднялась и помогла подруге придвинуть стол к креслу, чтобы рыцарь мог поесть. Гай налил вина в бокал и тяпнул как следует, чтобы привести

в порядок разбегающиеся мысли. Затем повернулся к разбойнику.

– Иди сюда, сядь.

Амонет помогла аутлоу занять место у стола, набросив на его спину одеяло. Эта забота не ускользнула от взора рыцаря.

– Вижу, твоей подружке нравится заботиться о нем, – заметил он, обращаясь к Лейле. Принцесса пожала плечиками.

– Немудрено, мой господин. Этот юноша весьма одарен красотой. Я не удивляюсь моей подруге. Она влюблена, только и всего.

– Она влюблена, только и всего.

– Нети добрая, – аутлоу устало прислонился к девушке, которая присела рядом, поддерживая его, чтобы не упал. Залившись стыдливым румянцем, пухленькая сарацинка осторожно приобняла его за плечи, устраивая поудобнее. Подождав, пока Гай примется за еду, девушки присоединились к нему, причем Амонет отрывала небольшие кусочки жареного мяса, стараясь накормить прежде всего Локсли, который старался жевать тщательно, но пару раз едва не подавился. Есть твердую пищу ему пока ещё было трудновато. В конце концов он уснул, так и не дожевав предложенный кусочек. Амонет осторожно вытащила непрожеванное мясо у него изо рта и без малейшей брезгливости съела сама. Затем уложила бывшего разбойника, заботливо укрыв одеялом и подоткнув со всех сторон.

– Мой господин, -Лейла лукаво усмехнулась, – не желает ли мой господин, чтобы я покормила его?

Гай сделал солидный глоток и взглянул на сарацинку с явным одобрением в слегка «поплывших» глазах. Поудобнее устроившись на его колене, девушка с энтузиазмом взялась за дело…

====== 4. Столкновение с шерифом. Любовь Амонет. ======

Амонет была влюблена впервые в жизни. Красота юноши затронула её сердце, но не меньше покорила его беспомощность. Он нуждался в ней, в её заботе. Как у многих женщин у Амонет был весьма развит материнский инстинкт, она вся погрузилась в заботы о больном пленнике. И немудрено, что вскоре их странные, болезненно-нежные отношения дошли до определенного момента.

Прошло уже почти три месяца с того дня, как Гай забрал Робина из подземелья, не дав наемникам расправиться к ним. Вернувшемуся в родные пенаты шерифу Гизборн не моргнув глазом, соврал, что раненый в его берлоге- родной брат его рабыни Лейлы. К тому времени он успел рассчитаться с наемниками и раскидать тех слуг, что были в курсе, по отдаленным владениям шерифа. Лейла, ради которой он, собственно, согласился на эту авантюру, не осталась в долгу и теперь холодными зимними ночами согревала юного рыцаря в его постели. Гай даже подумать не мог, что может быть так приятно, когда ты кому-то нужен. Но больше всего его поражало то, как радовался Робин его приходу. Юноша улыбался и старался дотронуться до своего покровителя, хоть как-то сделать тому приятно. Сам он уже вполне окреп, и ему нравилось бродить по замку, иногда помогая слугам. Гай позволил ему это, от души надеясь, что разбойник окажется неузнанным. Локсли звал его по-имени, но Гай почему-то не ощущал обиды. При мысли о том, что аутлоу, его заклятый враг, бегает за ним хвостом, стараясь услужить, весьма льстила уязвленному самолюбию. Но постепенно Гай заметил, что и сам скучает или озирается в поисках Локсли, когда того не видно. Его в основном боялись, а шериф просто орал на него время от времени, унижая перед всеми. Тем сильнее был контраст с тем поистине безграничным обожанием, что испытывал к нему бывший разбойник. Случай, произошедший в один из зимних дней, окончательно утвердил Гая в мысли, что Локсли ему больше не враг.

В тот день де Рено был весьма и весьма не в духе. Спустившись вниз, он подозвал Гая и принялся читать ему нотации. В какой-то миг ему показалось, что юный

начальник стражи слушает его невнимательно и старый хрен разорался. Гай прикусил губу, задыхаясь от ярости и обиды. И тут появился Локсли. Минутой раньше он помогал устанавливать свечи в подсвечниках, и вот уже стоит, загораживая его от рычащего де Рено.

Не кричи на него! Он лучше всех!

в голосе бывшего разбойника детская обида и злость за того, кто ему дороже жизни. –Лучше всех! Гай лучше всех!

Шериф захлопнул пасть, пораженно уставившись на это диво. Одетый в простецкие штаны и рубаху, исхудавший так, что походил на живые мощи, с только начавшими отрастать волосами, едва прикрывающими уродливый шрам, бывший разбойник выглядел несмотря на высоченный рост совершенно беззащитным. Шериф не сразу нашелся, что ответить на этот крик души.

Что это, Гизборн? Кто это?

немного придя в себя, заинтересовался он. –Лицо кажется знакомым…

– Я говорил вам о нём, милорд, -Гай постарался говорить как можно безразличнее, -это брат моей наложницы Лейлы. Он не в дружбе с головой и очень привязан ко мне. Простите его, милорд.

Робин подошел к нему, заглядывая в глаза и не зная, куда девать руки. Он успел усвоить, что его прикосновения не всегда приятны его покровителю.

Шериф некоторое время переваривал новость.

– Сумасшедший? Странно. У вас, Гизборн, весьма необычные понятия о хорошем обществе, – едко усмехнулся он. –Чем вы так привязали его к себе?

Гай положил руку на плечо явно нервничающему, дрожащему юноше. Это прикосновение успокоило Локсли почти мгновенно.

– Не знаю, милорд. Просто я вступился за него, когда его приволокли в замок солдаты. Видимо, он считает меня своим защитником, – юный рыцарь криво усмехнулся. –Он никому не делает зла, помогает в меру сил. Я бы просил вас, милорд, позволить ему остаться.

– Пусть остается, – шериф задумчиво окинул взглядом тощую длинную фигуру, жмущуюся к его первому рыцарю, -все же лицо его я уже где-то видел!

Втащив Локсли в комнату, Гай запер дверь и развернулся к своему подопечному, пылая гневом.

– Ну какого дьявола ты влез? Теперь этот старый козёл не успокоится, пока не вспомнит тебя!

Робин смущенно грыз ногти. Он был напуган и озадачен, но кажется, не совсем понимал , за что его ругают. Застонав, Гай воздел глаза горе.

– Вот ответь мне, Господи, – взмолился он тихо, – это ты специально, да?

Робин, видимо, устав стоять, сел прямо на постеленную на пол шкуру медведя и принялся азартно тыкать в пустые глазницы зверя тонкими пальцами. Гай молча смотрел на него, размышляя о превратностях судьбы. То, как этот лишенный разума парень заступился за него, словно сорвало остатки ледяного панциря, в который облек свое сердце грозный рыцарь из Гизборна. Присев рядом с аутлоу, Гай погладил его по коротким черным волосам, ощущая под пальцами твердый рубец.

– Ну что с тобой поделаешь, дурачина? Сейчас позову твою пышную подружку, она о тебе позаботится.

Робин поднял руку, тронув его лицо, и улыбнулся детской радостной улыбкой.

– Гай, ты больше не сердишься?

Гизборн сглотнул подкативший к горлу комок.

– Нет…не сержусь. Ты пока будь тут, не выходи никуда.

Он вскочил и стремглав вылетел из комнаты.

Амонет кончила кормить Робина и аккуратно стерла кусочком холста капельки жира с его подбородка. Повинуясь приказу сэра Гая, она теперь проводила с Робином практически все время, и не сказать, чтобы она была огорчена этим. Её освободили от остальных обязанностей, теперь она только должна была присматривать за вверенным ей юношей, вовремя кормить и смотреть, чтобы он не попался на глаза шерифу. Амонет понемногу учила английский и уже могла общаться со своим подопечным. Впрочем, у него оказался настоящий талант и её родной арабский язык он осваивал куда быстрее. Лишенные иных развлечений, они проводили почти все время за изучением языков и беседой. Иногда Амонет танцевала для него и Робину это безумно нравилось.