Окоо судьбы
Шрифт:
– Ну вот, теперь мы можем спуститься вниз, – Амонет погладила юношу по голове и улыбнулась. –Только ты будь осторожен.
– Нети…я не хочу вниз, -Робин застенчиво улыбнулся, – лучше потанцуй для меня!
Обрадованная этим предложением сарацинка бодро выскользнула из рубашки, повязала свою юбочку и распустила волосы, взяв вместо бубна маленькую круглую дощечку для нарезания зелени. Отбивая ритм, она принялась изгибаться в пленительных па танца живота. Робин смотрел во все глаза, затаив дыхание. Аккомпанируя себе, Амонет танцевала словно прелестный аравийский ангел, даже не осознавая, как её танец действует на молодого разбойника. Её внимание привлек протяжный вздох. Выронив импровизированный бубен, девушка зачарованно уставилась на нечто, весьма ярко позиционировавшееся под тонкой истертой тканью штанов Локсли. Сам разбойник
– Не бойся, – нежно прошептала она, позволяя юноше прижаться лицом к своему животу. Руки Робина скользнули по атласному упругому телу красавицы, накрывая пышные полушария ягодиц. Он поднял голову и Амонет принялась покрывать его губы быстрыми поцелуями. Похожими на клевки птички. Робин старался поймать её губы, плохо понимая, зачем, но каким-то внутренним чувством понимая, что нужно делать. Язычок Амонет запорхал по его губам, заставляя стонать и тянуться навстречу.
====== 5. Предложение Гая. Робин и Амонет. “Робин, это правда ты?” ======
Зима близилась к концу, когда шерифу снова понадобилось уехать по каким-то делам на срок около месяца. Гай вздохнул с облегчением, прятать почти оправившегося от травмы Локсли становилось все труднее, он так и норовил вылезти на глаза де Рено. А Гаю совершенно не хотелось, чтобы тот вспомнил, почему физиономия слабоумного мальчишки показалась ему такой знакомой. Под присмотром обеих девушек бывший разбойник немного даже отъелся, нарастив на костях кое-какое мясо, так что стал походить не на тень и не на опаленное молнией молодое деревце, а на себя прежнего. Но если тело юноши пришло в норму, то разум его по-прежнему оставался где-то далеко. Он как и прежде хвостиком бегал за Гаем, явно чувствуя себя не в своей тарелке если того не было поблизости. Поначалу Гизборн рычал на него, но постепенно привык к этому постоянному эскорту. И не только привык, но и скучал, когда не видел рядом. Днем Робин повсюду таскался за ним, а ночи принадлежали Амонет. Гай же все больше подпадал под влияние нежной, но мудрой сарацинской принцессы. Она не пыталась управлять им или что-то требовать, но сам того не замечая, он все чаще обращался за советом к ней по любому важному делу, и…менялся. Это был уже не тот жестокий и безжалостный мальчишка-мститель, что от своей душевной боли и униженности готов был разорвать на куски весь белый свет. Гай стал спокойнее, всё чаще люди с окрестных сел просили именно его суда, потому что судил он справедливо. Шериф не мог наудивляться на своего первого рыцаря, но он был достаточно проницательным и умным человеком, чтобы распознать влияние Лейлы.
– Эта ваша сарацинская подружка, Гизборн, – как-то раз заметил он за обедом, – она на редкость умна. Если бы она сделалась христианкой, вы могли бы жениться на ней.
Гай чуть не подавился мясом, покраснев до корней волос. Чего он не выносил, так это когда кто-либо лез в его личную жизнь. Но он
Тем же вечером он передал ей слова шерифа, когда она удобно устроилась на его коленях, перебирая светлые волосы.
– Нет…мне все равно, каким богам ты возносишь молитвы. Я просто хочу, чтобы ты стала моей женой по закону, а это невозможно, пока ты не христианка.
Она погладила его по голове и поцеловала в теплые, пахнущие вином и яблоками губы.
– Я никогда не отрекусь от своей религии, но для вида приму твою. Если для тебя так важно, мой любимый, мой несравненный рыцарь.
На следующий день после отъезда де Рено Гай отправился посоветоваться с Лейлой. Он хотел попытаться перевезти Локсли в Биркенар, пока это было возможно. Робин вполне оправился и был способен перенести путешествие. Однако, сарацинка, внимательно выслушав возлюбленного, покачала головой.
– Это не слишком хорошая идея, Гай. Не забывай, юноша безумно к тебе привязан. Если тебя не будет рядом, он начнет тосковать. Не мне говорить, что разлука с тобой убьет его.
Гай со вздохом зарылся носом в пышные кудри своей принцессы.
– Наверное, ты права. Но с каждым днем он все чаще выбегает из замка и шляется по двору. Вчера Амонет поймала его уже у самых ворот. Девчонка каялась, что всего лишь отошла по нужде.
– Так и есть. Она не отходит от него ни на шаг, – Лейла уютно примостилась на коленях возлюбленного, щекоча губами его шею. –И надо придумать мальчику хоть какое-то имя. Ведь его собственным ты звать его не можешь.
– Ты у меня сокровище, – Гай ухмыльнулся, поднялся с кресла и стащил через голову рубаху, оставшись в одних подштанниках. –Пока у меня есть лишний час, я не хочу тратить его даром…
Робин задумчиво брел по двору, периодически спотыкаясь о курей и различный инвентарь, иногда останавливаясь, чтобы чем-нибудь помочь занятому люду. Обычно люд был за помощь признателен. Амонет опять куда-то отлучилась и юноша сбежал, пользуясь передышкой. Нет, он конечно любил Амонет, пожалуй, не меньше, чем Гая, но все время сидеть в тесной комнатушке, в каменной клетке его просто убивало. Он часто с непонятной ему самому тоской смотрел на темный лесной массив, что был видел из окна в их с Амонет комнатке. Ему казалось, что он забыл что-то очень важное, но что, никак не мог вспомнить.
– Робин! Матерь Божья, заступница!
Робин подпрыгнул от неожиданности. На него смотрел, уставившись круглыми как у совёнка глазами, мальчишка лет двенадцати. Смотрел потрясенно, как на ожившего мертвеца.
Робин помотал головой.
– Просто Робин…но Гай не позволяет называть меня так.
– Да, – Робин кивнул, нервно потерев шрам на голове, – он…