Окопная правда войны. О чем принято молчать

Смыслов Олег Сергеевич

Филипп Тимофеевич Петров в отличие от своих предшественников солдат никому неизвестный. Тем не менее его фронтовая биография по-своему уникальна. С 1938 г. до войны он проходил срочную службу на Камчатке в составе 60-го морского погранотряда. Не успел демобилизоваться,

как через месяц снова повестка. Но уже на войну. С Барнаула в составе вновь сформированной 42-й краснознаменной бригады, разведчиком, попал под Москву. Филипп Тимофеевич рассказывает: «Зиму 1941–1942 гг. мы ни разу не были в помещении! Строили шалашики, грелись у костров. Действующая армия получала на человека в день по сто граммов сухарей. Помню, нам так плохо стало однажды, что мы лошадь подстрелили и наелись конины без соли. Потом у всех животы поскрутило, не до войны стало…»

Много раз Петров ходил в составе разведгруппы на задание: «Однажды летом пошли в разведку в нейтральную зону. Смотрим, немцы проверяют передний край, а один дурак по нужде поплелся в нашу сторону. Сел в кусты, а мы его тут же и посадили на пятую точку. Фельдфебелем оказался. Видели бы вы его глаза!

На войне чего только не бывает: то мы их, то они нас. Был случай, когда нас обнаружили: моего товарища ранили, а я рукавицы потерял. Помню жалко было рукавицы и странно: как-то мы тогда особо не задумывались, что можно было на войне жизнь потерять так же легко, как варежки. (…) На какое-то время мы забывали, что была у нас когда-то мирная жизнь, что теперь война и через секунду человек, с которым ты только что разговаривал, погибнет. Не верилось до

самого конца, не хотелось в это верить. А когда всерьез о том задумывались – мурашки бегали по коже.

Помню, как в начале войны немцы “подшучивали” над нами – сбрасывали пустые дырявые бочки с самолетов, которые летели с гулом и этим шумом всех пугали. Нам казалось, что летит на нас что-то очень страшное. Издевались, сволочи: русские летчики в ту пору только тоску на нас навевали. Фрицы называли их “рус-фанер”. Даже немецкие транспортные самолеты летали низко и глушили наших ребят гранатами. Смотрим в бинокль, а они улыбаются».

За защиту Сталинграда Филипп Петров был удостоен ордена Красной Звезды. Там же, под городом на Волге, его тяжело контузило: «Три месяца пришлось проваляться на больничной койке. Глухонемым. Не могу без слез это вспоминать. Я, наверное, столько в детстве не плакал. Думаю: неужели таким чуркой навсегда останусь?.. Но как-то пришла уборщица и бросила на пол дрова – в этот самый момент у меня что-то треснуло в ухе. Подзываю ее, бормочу невнятно. Она меня все никак не поймет, и я ее тоже. Постепенно слух вернулся, а позже разговаривать научился. После контузии меня хотели комиссовать, но я отказался – решил остаться в оздоровительном батальоне, откуда снова был направлен на передовую. Не мог я по-другому: надо было отомстить за двух моих погибших братьев, и я мстил как мог. Я вам скажу, считались мы с ними за всех погибших ребят. Пусть в холоде, в голоде, но – до Победы…»

Конец ознакомительного фрагмента.