Окопник
Шрифт:
– Всё, боец, можешь нагонять своих.
– А вы, товарищ капитан?
– вставая, поинтересовался тот.
– А я в крепость, чувствую, моя помощь там нужна.
– А можно мне с вами?
Тут я задумался. Боец похоже потерялся и морально раздавлен, а тут островок спокойствия, да ещё командир, вот того и тянуло ко мне. В принципе, почему и нет? Пора обзаводиться подчиненными, поэтому я сказал:
– Не можно, а разрешите. Устав не учили, боец?
– Разрешите с вами, товарищ капитан?
– тут же поправился тот.
– Разрешаю. Представьтесь.
Пока мы шли, узнал, что тот Валера Вершинин, из Тамбова. В армии нравиться, но тут война, растерялся он. Сам я тоже сообщил кто такой, что нахожусь в лечебном отпуске, но про потерю памяти ничего не сказал. А вообще крепость вполне начала драться, в артиллерийском парке разворачивали орудия, уже отвечали, из самих зданий крепости, из бойниц, били пулемёты. Видно, что шло вполне управляемое сопротивление, строилась оборона. То, что командирам не разрешили выходные, сказалось,
– Боец, вон убитый часовой, забери оружие, патроны и каску. Документы не забудь. Бегом.
Тот побежал к убитому красноармейцу-стрелку, по каске ясно что часовой, погиб в первые минуты войны. И это не мародёрство, тот приказ выполнял. Прибежал обратно, нагоняя меня, сообщив, что кроме винтовки «Мосина», было двадцать пять патронов россыпью, забрал ещё пилотку и каску. Документы убитого мне отдал, я в планшетку их прибрал. Сам Вершинин свои документы сохранил, при нём были. Я уже определил где штаб обороны, туда пригибаясь посыльные бегали, и оттуда. Вот ты и поспешили, часто вокруг миномётные и артиллерийские снаряды разрывались, осколки так и свистели, но мы перебежками добрались до нужного здания, я козырнул сержанту, тот с бойцами и станковым пулемётом «Максим» на охране, и в штаб, он на первом этаже. Тут три полковника командовали. Точнее два полковника и один полковой комиссар.
– Кто такой?
– спросил один из полковников, наблюдая, как я расстегнул клапан нагрудного кармана, после чего взял протянутые документы, и справку.
– На излечении находитесь? Что случилось?
Сняв фуражку, я показал багровый след пули.
– Рана зажила, но диагноз другой, полная потери памяти
– Беспамятный, значит?
– уточнил тот, и поморщился, когда на нас мусор посыпался, один снаряд попал в задние.
– Кем был?
– Начальник штаба полка. Уже проверяли, по штабной работе ничего не помню. А утром проснулся от канонады, и сам удивился, я чётко различаю где какое орудие работает, даже по звуку определяю их позиции.
– Корректировщик? Хм, это хорошо. Проверим. А что за боец?
– В городе подобрал.
Вершинина проверили и отправили к его подразделению, это его остатки полка готовили позиций, обкладывали пушки мешками с землёй, снаряды переносили. Меня «обрадовали» что артсклад рванул, даже стен не осталось, «золотой» выстрел в первые минуты обстрела крепости. Запасы есть, но мало, каждый снаряд в цель, такой лозунг сейчас политработники продвигали. Вообще в штабе деловая суета царила, полевые телефоны на столах стояли, многие звонили, оба полковника постоянно на связи, бойцы-связисты бегали, устраняли повреждения. Вот и меня направили на наблюдательный пункт, в другое здание, где корректировщики устроились. И знаете, я оказался на своём месте, и стал работать именно по уничтожению миномётов и пушек. Точнее по их расчётам, по ценным кадрам. Уже девять «трёхдюймовок» в строй ввели, и те активно били по своим собратьям, что стояли на вооружении германской армии. Где доставали, всё же дальность у них была едва восемь километров. Так что тяжёлые орудия, что были за дальностью этой дистанции, нам не по силам было достать. Однако и более лёгких пушек да миномётов, нам с лихвой хватало. Я был старшим на посту корректировки, лейтенант, что тут ранее командовал, передал мне это право, вот я и управлял огнём. Уже к полудню немцы вынуждены были снизить пальбу по крепости, потому как потери среди артиллеристов несли просто страшные. Причём я играл, например, отмечал очередной удар как накрытие батареи батальонных миномётов, а на самом деле накрыл батальон пехоты, что столпился у переправы, орудия по десять выстрелов в максимально быстром темпе сделали. Больше сотни солдат, даже двести скорее, точно погибли, не меньше раненых. Кучно собрались.
К полудню немцы серьёзно снизили артогонь, я накрыл два десятка пушечных батарей, две гаубичных, близко стояли, и шестнадцать миномётных, помимо одиночных миномётных орудий. К трём часам дня у нас осталось всего три орудия, ещё одно пытались вернуть в строй, немцы тоже контрбатарейную борьбу вести умели, расчёты повыбивало, сейчас у трёх орудий и стрелки уже подавали снаряды. Впрочем, всё, последние снаряды я выпустил, разрушив понтонный мост, так что стрелять больше нечем, а цель нужная, на такую потратить не грех. Причём это командование обороны решило, я просто сообщил что наблюдаю наведённый мост, вот и получил приказ НЗ потратить. То, что работа нашей артиллерии довольно высока, по снизившемуся обстрелу крепости было ясно, да и офицера в плен взяли, тот сообщил о больших потерях среди миномётчиков и артиллеристов, так что я даже получил устную благодарность. Свернув наблюдательный пост, время полпятого было и смысла держать тут бойцов нет, я направился в штаб обороны. Зама моего, того лейтенанта, давно бросил на орудийные позиции, расчёты и командиров выбивало, вот и до него очередь дошла. Погиб тот в час дня, но неплохо командовал. Со мной телефонист, четыре бойца, вот и всё, с ними к штабу двинул.
В штабе работа так и шла, тут мне сообщили что поступил приказ прорываться из крепости, уже готовиться, как стемнеет пойдут на прорыв, вот я и предложил свою кандидатуру на место командира группы прикрытия, чтобы наши прорвались. Причём, сообщил что мне нужно двадцать добровольцев, этого достаточно. Сам уйду чуть позже, когда основная масса вырвется и по сути расчистит нам дорогу. Полковой комиссар, Фомин его фамилия, того ранило, голова перевязана, записал мои данные из командирского удостоверения, обещал подобрать бойцов, пока же извещали очаги сопротивления, готовились к прорыву, а я занял нишу командира группы быстрого реагирования, из тридцати бойцов. Да сам и создал её. Вот, вооружившись личным пистолет-пулемётом «ППД», и стал отбивать разное недавно потерянное. Если немцы где прорывались мы возвращали утраченные позиции. восстанавливая их. Двенадцать схваток выдержали до наступления темноты, я шёл на острие, как таран, снося шквальным огням из «ППД», у того дисковый магазин, остальные добивали. Личная защита спасала, четыре накопителя в ноль разряжены, но среди бойцов потери были, хотя на удивление, небольшие. Бойцы были просто поражены что я без царапинки по сути иду впереди, под шквальным огнём, но просто считали меня везучим. Даже Фомин заинтересовался. Пару раз участвовал в таких штурмовых действиях, правда не впереди, там я шёл. Знаете, когда после помнится девятого штурма, когда я вернулся в штаб где была база моего отряда, поделившись питьевой водой, уже стояла нехватка, две канистры выдал, мне потом ёмкости вернули, Фомин и сообщил:
– Знаешь, Петренко, то что я увидел, это просто выше моего понимания. Ты действительно самый везучий человек, что я знаю. Вот честно, от души говорю, была бы у меня награда, вот прям сразу вручил бы.
Я же усмехнулся и положил на стол картонную коробочку и орденское удостоверение, не заполненное.
– А у меня как раз есть. Нашёл в разбитом помещении штаба, к сожалению, в одном экземпляре.
Фомин конечно удивился, изучая орден «Красной Звезды», да наградную книжицу к нему, и пробормотал:
– Вообще-то я хотел к Герою представить. Уже наградные документы оформляем.
– Знаете, не факт, что через оккупированные немцами территории сможете до наших дойти, и не факт, что наградное удовлетворят, а тут вот она.
– Да, это верно. Всё-таки нет, наградные пишутся. А орден я найду куда пристроить.
Я не возражал, хотя уверен, что Золотую медаль не получу. С наградами перегорело уже, вполне достаточно, есть чем гордится, и Мансуру показать, так что тот убрал коробочку и наградную книжицу в нагрудный карман, а там меня взывали, немцы снова где-то прорвались и меня, резерв штаб дивизии, да тут командовал комдив Шестой стрелковой, кинули на затыкание дыры. А орден из прошлого мира, не из этого, и Фомин проблем в нём не нашёл. А когда стемнело, масса войск пошла на прорыв, сделав это удивительно легко. Ещё бы, два дрона-разведчика, второго поднял меньше получаса назад, обработали немцев «подавателями», поэтому остановить наших просто было некому. Большинство позиций немцев наши просто не заметили, а там где обнаружили, добивали немцев штыками, забирая оружие. Около пятидесяти солдат уничтожили, вряд ли больше. Я сомневаюсь, что ушли все из крепости, кого-то наверняка забыли, но я даже тех добровольцев что отобрал для меня Фомин, когда уже замыкающие уходили, отправил следом, оставшись один. Вот такие дела. Если думаете, что я сразу стал вызывать архидемона, то обломитесь, наши ещё близко и точно станут закуской призванного. А из крепости тысячи четыре вышло, не меньше, и собираясь в колонну спешно уходили прочь, обходя Брест. Там ещё было несколько мелких групп и одиночек, что отбились в темноте от общей массы. Я спустил обоих дронов, убрав в хранилище, достал боевика, тот зачистил пару казарм, куда уже пробрались немцы, бои и с наступлением ночи не стихали, достал капсулу и лёг на целый час. Та уберёт усталость, а то целый день на ногах, устал.
Боевик меня охранял. Да немцы после прорыва затихли, отдыхали, так что редкие перестрелки были, то ли между собой, то ли с теми, кто остался. Тут я был прав, сенсоры боевика показали, что не все ушли, может около сотни осталось, но были. Покинув капсулу, одеваясь, я провёл процедуру очистки и положил уже тело настоящего Петренко на валики капсулы. Сначала диагностика, потом меняя картриджи, это меддроид делал, искин капсулы им управлял, началось лечение, что заняло три часа. Кстати, травмы в височной области искин признал серьёзными и лечил хорошо, шансы на благополучный исход высоки. А пока шло лечение, я позавтракал, офицерский паёк в этот раз достал, для меня это завтрак, час в капсуле как полноценная ночь отдыха, и со скуки, ожидая пока работа закончиться, гонял боевика по крепости, зачищая противника. Пару раз на наших наткнулся, трупы немцев обирали, едва успел боевика остановить, тот не различал форму, для него все были врагами. Когда крышка капсулы поднялась, Петренко неожиданно очнулся, глаза открыл, лупая ими, вот и поспешил убрать в хранилище. У него только свежий след раны остался, остальное убрал. Ну и дополнительно тело хорошо подлечил, долго проживёт. Это от меня в качестве благодарности, что личину его использую.