Окорок единодушия
Шрифт:
— Гы! Дайте мне еще рюмку! Да, кажется, узнаю вкус.
— Стало быть, вы, сэр, были друг баронета?
— А вам что за дело? — сердито крикнул старик. — Как вы смеете делать мне допросы? Впрочем, скажу вам, что я был его другом; я был его медиком. Моя фамилия доктор Плот. Слышали — а?
— Не имел чести слышать; но ставлю себе за честь видеть вас в своем заведении, доктор; ставлю себе за особенную честь…
— Вздор! Какая тут честь? Чести никакой нет. Терпеть не могу льстецов, даже в трактирщиках; терпеть не могу и затыкаю им рот. Меня называют
«Какой, в самом деле, чудак этот старик!» — подумал Иона. — Чем еще могу служить вам, сэр?
— Служить мне? Ничем. А впрочем, вот что: вы говорили, у вас есть жена?
— Точно так, сэр, с недоумением отвечал Иона.
— Так пошлите ж ее сюда. Она, верно, хоть немного поумнее вас.
— Мистрисс Неттельбед, Нелли, друг мой, пойдите сюда; вас просят! — закричал Иона.
— Иду, мой друг, — отвечала Нелли и, появляясь в зале, прибавила с любезным поклоном: — Что прикажете, сэр?
— Ничего не хочу приказывать, — брюзгливо отвечал старик.
— Что же вам угодно, сэр?
— И ничего мне не угодно. Я хочу здесь прожить несколько дней, так отведите мне хорошую комнату; на постели должно быть чистое белье, и вообще все должно быть удобно и спокойно.
— У нас только одна комната свободная, — отвечала Нелли, которой старик не понравился, — да и в той по ночам ходит привидение.
— Ходит привиденье! — повторил он, дразня ее: — тем лучше. Никогда еще не видывал я привидений! Интересно познакомиться.
— Вероятно, вам представится этот случай, — отвечала Нелли. — Итак, если вас это не затрудняет, комната будет для вас приготовлена.
— Это самая большая и самая лучшая комната в доме, сэр, с отличнейшею постелью, — прибавил Иона: — кровать, знаете, старинной работы, с таким богатым штофным пологом, точно какая-нибудь могила. Я слышал, что эта постель самого сэра Вальтера; а может быть, на ней спал еще его прадед. А наверное можно сказать, что нам раз показалось, будто из стенного шкапа выходит женщина и глядит прямо на нас.
— Не показалось, а мы в самом деле видели, — возразила мистрисс Неттельбед, — в окно светил месяц, и женщина была бледна, как полотно. Иона говорит сомнительно, потому что спрятался под кровать, а я ее видела.
— Пустяки! Разыгралась фантазия, — сердито сказал доктор Плот. — Белая женщина! вздор; вы сами себя увидали в зеркале — и только. Этими глупыми историями можно пугать баб и мальчишек; мужчины над ними смеются. Приготовьте мне волшебную комнату, разведите хороший огонь, нагрейте постель — и ручаюсь вам, я прекрасно просплю до утра, какие бы там ни ходили привидения или превидения.
— Надеюсь, что вы и завтра будете так же подсмеиваться, сказала Нелли таким тоном, как бы вовсе не надеялась того.
— Не бойтесь, моя милая; а кстати, хозяин, кто такой этот красивый парень, подаривший тетерева вашей жене?
— Мне тетерева? А ты мне не сказал об этом, Иона.
— Приезд господина доктора вышиб это у меня из памяти, Нелли. Этого молодого человека, сэр, зовут Френк Вудбайн. Он подарил мне пару уток, а тебе тетерева, мой друг.
— Я так и думала, что это Френк Вудбайн. Ах, какой он милый!
— Пожалуйста, не слишком его хвали, то есть при людях, — шепнул Иона.
— А кто ж такой Френк Вудбайн? — спросил доктор.
— Ужь этого не могу вам хорошенько объяснить, сэр, — отвечал Неттельбед. — Он нездешний, то есть живет здесь всего полтора года, егерем у лорда Мейерда.
— Он бы мог быть и не егерем, — сказала Нелли, — всякий видит, что он выше своего звания. Он не занимается дурным обществом, как другие; а когда оденется, ни дать ни взять молодой сквайр. И по правде сказать, ни один из наших молодых сквайров не стоит его. Даже сэр Джон Гробхэм и сквайр Чипчез нейдут с ним в сравнение. Ездит верхом он не хуже сквайра Монкбери; стреляет он лучше Сэма Снайпа, первого егеря; а как танцует он, уж истинно можно полюбоваться, сэр. Он у нас лучше всех. Вы сами его видели, сэр: можете сказать, точно ли он красавец.
— Ну, так! Баба только и смотрит, чтоб рожа была смазлива, — сказал Плот.
— Извините, сэр; меня этим нельзя попрекнуть. Я выбрала своего Иону вовсе не за красоту.
— Роза Вудбайн, его жена, можно сказать, бесценное сокровище, — сказал, обидясь, Иона.
— Всякая жена — сокровище, да еще такое бесценное, что и покупщика ему не найдешь, — сухо заметил Плот.
— Вы никогда не видывали такой прелести, — продолжал Иона, искоса взглянув на жену.
— Деревенская красавица, знаю; щеки красные, как яблоки, и круглые, как яблоки, — возразил Плот, — здорова и плотна, хоть в телегу запрягай, только неуклюжа; не в моем вкусе.
— И не в моем, — сказала Нелли. — Вы ее обрисовали точка-в-точку.
— Знал, что вы так скажете. Женщины не любят хвалить красавиц; а ваш муж будет не согласен с вами.
— Вкусы различны, сэр; каждый смотрит своими глазами, — отвечал хозяин. — На мой взгляд, Роза Вудбаин у нас первая красавица. Манеры у ней деликатные, смею судить. Иной леди можно бы поучиться у Розы Вудбайн.
— Очень мило! Вы слишком жарко ее хвалите, мистер Неттельбед, — сказала Нелли.
— А вы еще жарче хвалили Френка, моя милая, — отвечал он.
— И что ж, этот идеал совершенства, перед которой все ваши леди — мужички, верно, дочь какого-нибудь фермера, — заметил старик.
— Она сирота и выросла у мистера Лесли, нашего прежнего пастора, — отвечал Иона, — и чуть ли не была племянницей его жене; наверное, впрочем, не знаю. Роза Мильдмэ (так ее звали в девушках) была девушка хорошего воспитания. Добрый мистер Лесли, хоть и сам был человек бедный, не жалел для нее ничего. Но после его смерти вдова не могла сводить концов с концами, потому Роза и вышла замуж.