Оковы для ари

Чернованова Валерия Михайловна

— Простите, Аня, что убеждал Его Великолепие забыть о вас и выбрать в жёны эсселин Талврин. Я совершил ужаснейшую ошибку! Непростительную! Теперь понимаю, что против наследника замышлялся заговор, а я стал пешкой в руках заговорщиков. Не прояви вы тогда самоотверженность, и всё могло бы закончиться очень трагически. И для Его Великолепия, и для княжны.

— Почему решили, что вас использовали? — протянула к огню руки. Золотистые блики немного оживили и подсветили тонкие, почти прозрачные Фьяррины кисти.

—

Тот манускрипт, в котором я отыскал ритуал, якобы способный снять с Герхильдов проклятие, был уничтожен. Рассыпался пеплом прямо у меня на глазах. Как будто был иллюзией. Это случилось на утро после свадьбы. Когда вы… исчезли, а ваше место заняла настоящая эсселин Сольвер.

— Знаете, — я закусила губу. Скверная привычка, от которой никак не могла избавиться и которой моя хитромудрая копия явно не страдала: при Фьярре губы были в полном порядке. — Мне кажется, я знаю, кто вам подбросил ту писульку.

Поудобнее устроившись в кресле, под надзором Снежка, улёгшегося между мною и магом, я рассказала о кошмаре, что пережила на утро после свадьбы. Обо всём, о чём не удосужился спросить Герхильд. О нападении Древней и своевременном вмешательстве Блодейны, до последнего защищавшей тело своей воспитанницы, и тем самым спасшей мне жизнь.

— Убрав меня, Леуэлла надеялась уничтожить тальдена. Думала, смерть ари его сломает, он будет раздавлен. А если даже справится с болью утраты, в любом случае не сможет дать империи наследника, и какой-нибудь предприимчивый дракон, тот же Хентебесир, потребует для себя Сумеречный трон. Мне кажется, снежная гадина опасалась Скальде. Он мешал ей или тому, перед кем она пыталась выслужиться.

— Духи если кому и служат, так только самим себе, — негромко усмехнулся целитель и замер, весь обратившись в слух, готовый ловить, запоминать, анализировать каждую мою фразу. — Снежная дева ещё что-нибудь говорила?

— Что какой-то гад ей меня заказал. Кто — не знаю. — Зажмурилась, воскрешая в памяти события ужасного утра, которые с таким трудом удалось в себе похоронить. — Имени не называла. Если честно, всё, что тогда случилось, как будто под завесой тумана. Я была так напугана, что почти её не слушала. Вернее, слушала, а думала только об одном: сколько ещё проживу.

— Вы храбрая девушка, Аня, и мне очень жаль, что вам пришлось это пережить, — сочувственно проговорил Хордис.

Наклонившись, провёл рукой по лоснящейся холке кьёрда. Снежок довольно жмурился, урчал негромко, всем своим видом показывая, что всё у него распрекрасно. Теперь, когда душа, к которой был привязан с рождения, находится рядом, и никакое левое сознание больше не зовётся его хозяйкой.

Выудив из глубин памяти очередной обрывок разговора, кусочек пазла, на которые раскололись воспоминания, я добавила:

— Леуэлла вскользь упомянула об эсселин Мавене.

— И что же она сказала? — Придворный врачеватель вскинул голову и посмотрел на меня с плохо сдерживаемым нетерпением.

— Что усыпила Скальде в ночь после свадьбы, а потом что-то сделала с алианой.

Мужчина откинулся в кресле, отрешённо глядя на угольки, то ярко вспыхивавшие, словно в ночи светлячки, то почти угасавшие на дне камина.

— Если это так, тогда это всё объясняет.

— Объясняет что?

— Когда началась оттепель, статуя Её Лучезарности растаяла. Претёмная Праматерь, пусть это будет правдой! — взволнованно пробормотал Хордис. — Скальде ведь до сих пор себя простить не может.

Наш разговор прервало появление служанок. Девушки вошли одна за другой, держа в руках подносы, источавшие головокружительные ароматы. На моё предложение поужинать вместе Хордис ответил рассеянным кивком. Скорее всего, даже не услышал, что попросила его задержаться. А когда вышколенная прислуга, расшаркавшись в реверансах, ушла, я щедро плеснула в кубки вина, справедливо решив, что лекарю тоже не помешает расслабиться. А ещё хорошо бы ему выйти из транса, в который вогнала его откровениями о прошлой Лучезарности.

— Леуэлла умерла, кстати. Вместе с Блодейной. Морканта пожертвовала собой, чтобы у Фьярры было будущее.

— Её бы так или иначе ждала смерть, — глотнул вина целитель и промокнул губы своим длиннющим рукавом. Правда, несколько рубиновых капель так и остались на серой, будто выцветшей, бородке мага, клином смыкавшейся над выпирающим кадыком. — После того, что натворила. На что толкнула вас, Аня.

— Жаль, Скальде считает иначе. Винит в первую очередь меня и только потом морканту.

— Ну а что вы хотели? — усмехнулся мужчина. — От Ледяного, за всю жизнь не испытавшего даже толики эмоций, что за короткое время испытал с вами и из-за вас. Для Скальде это в новинку, и он просто не знает, как на всё случившееся реагировать.

— Единственное, что он испытывает, — это желание обрюхатить меня в кратчайшие сроки, — заметила горько и с горя же, насадив на вилку запечённое с травами мясо, отправила в рот большой кусок.

М-м-м, вкуснятина.

— Он пожертвовал годами жизни, чтобы вернуть вас. Разве это не доказательство его чувств?

— Поправочка: вернуть силушку свою драконско-богатырскую. А я — всего лишь досадное и очень неудобное приложение к родовой магии.

Сделав глоток побольше, эррол Хордис протянул к камину ноги.

— Что ни говори, а обман был. Скальде чувствует себя преданным, как чувствовал бы любой дракон на его месте. Дайте ему время, а сами наберитесь терпения.

— Вот только он мне времени не даёт. Сказал, что… придёт сегодня. Ну вы поняли зачем. «Осчастливил» этой новостью через служанок!