Оковы для ари
Шрифт:
Но если кто и стонал, а также протяжно завывал (ну прямо как я в старые добрые времена в ду?ше) — так только ветер за окнами спальни. С ещё большей яростью обрушивались волны на скалистый берег; подобно войску, во что бы то ни стало вознамерившемуся взять штурмом неприступную крепость, и в унисон с ними под порывами разбушевавшейся стихии дрожали стёкла.
Наверное, из солидарности с мающейся бессонницей гостьей.
К утру погода испортилась окончательно и бесповоротно. В том смысле, что надолго. Беззвёздная ночь сменилась хмурым, пасмурным днём. Свинцовое полотно
Отражением моего эмоционального состояния.
Пожар в душе стих, притупилась обида на Герхильда, и теперь вместо этого чувства, с которым почти сроднилась, меня обгладывали, как кьёрд цыплячью тушку, тревога и сомнения.
Выражаясь словами песни, в Багдаде всё спокойно? Ну то есть в Хрустальном городе. Мало верится! Скальде не пожалел годы жизни, чтобы вернуть меня в Адальфиву. Пусть и только ради родовой силы. А теперь что, даже не почешется поднять тревогу, отправить солдат и самому отправиться на мои поиски? Ведь бред же!
Адельмар темнит, мутит и вообще ведёт себя странно. Под стать своему замку, вернее, его обитателям. Вот только зачем бы Талврину лгать? Чтобы окончательно разобиделась на тальдена, не взбрыкнула и не пожелала к нему вернуться?
Обо мне беспокоится или банально пытается удержать? Ариэлла обожает брата и считает его замечательнейшим из мужчин. И я, конечно, подруге верю. Но что, если алиана, привыкшая видеть в людях только хорошее (а в близком человеке — тем более) ошибается? Что, если я зачем-то нужна Адельмару, раз он и раньше так мною интересовался.
Спокойно, Аня, только без паники. Не будем бросаться из одной крайности в другую.
Встреча со служанкой, на которую вчера рычала Гритта — эта помесь Блодейны и придворной свахи, тревогу не притупила. Наоборот, я вдруг почувствовала себя морем, беснующимся за стенами замка. Как будто внутри одна за другой поднимались штормовые волны и разбивались о нервы, натянутые до предела. Истончая их до состояния паутины, которая в любой момент могла порваться.
Что-то «без паники» уже не получается.
— Скажи, — остановила я девушку, не отнимавшую взгляда от каменных плит, как будто было там что-то жутко притягательное или же его к ним приляпали клеем, — есть ли в замке, кроме меня, ещё гости?
— Нет, моя госпожа, вы одна, — комкая передник, тихо отрапортовала служанка. Настолько тихо, что пришлось к ней податься, чтобы расслышать невнятный шёпот.
— А слуг здесь сколько?
— Два повара, Фергюс и Паскель, конюх, эссель Гритта и я с Тинной.
Не густо. До поваров и конюха мне дела не было: готова поклясться, что узница — девушка. Тинну я в глаза не видела. Так может это она, бедняжка, наказанная за какую-нибудь провинность, мучается в подземелье?
Долго ломать голову не пришлось. Блуждая пустынными коридорами замка, я столкнулась с Гриттой и незнакомой мне девушкой, оказавшейся той самой трусихой Тинной, наивно верящей в призраков. Эта тоже казалась тихоней и боялась лишний раз поднять голову, но выглядела вполне здоровой. Не заплаканная, не измождённая. Разве что запуганная немного.
Очевидно, что не она квартирует в подвале и вечерами горько плачет.
— Доброе утро, эсселин, — чинно поздоровалась со мной «дуэнья», с самым кислым видом не преминув заметить: — Завтрак ещё не подали.
Мол, каково шляюсь по замку, если окончание комендантского часа ещё не объявлялось.
— Доброе, — с сомнением отозвалась я, поглядывая на стрельчатые окна, за которыми, вспарывая пространство, взрывались молнии. — Надоело сидеть в четырёх стенах, вот и решила пройтись до библиотеки.
— Скажу господину, что уже проснулись, — хмуро кивнула комендантша.
Не успела Гритта вспомнить про своего расчудесного господина-мага, как позади раздались едва различимые шаги. Я вздрогнула и обернулась. У Скальде поступь уверенная, тяжёлая, властная. Адельмар же всегда приближался мягко, почти бесшумно. Словно хищник, втянувший когти, подкрадывается. И улыбка Талврина вдруг утратила прежнюю привлекательность, виделась теперь в ней некая пугающая кровожадность.
Наверное, всё из-за ненастья. Это оно навеяло дурные мысли и страхи.
— Аня, выглядите усталой, — вместо комплимента, которыми обычно приветствовал, проговорил Талврин, по привычке просканировав меня взглядом.
— Из-за непогоды спалось неважно.
— Что с вашими запястьями? Все исцарапаны, — в поле зрения глазастого попали и руки.
Ну хотя бы только смотрит и больше не рвётся их обцеловывать. Не уверена, что сумела бы сдержать дрожь и не отпрянуть от мужчины.
Каждый раз, когда смотрела на полупрозрачный узор браслетов, кожа начинала зудеть. Я то сдерживалась, то начинала расчёсывать запястья как ненормальная, пытаясь стереть, содрать каждый из многочисленных завитков. Хоть и понимала, что всё бесполезно.
— Они мне мешают, — призналась честно.
— Это невозможно. Браслеты неощутимы. — Хозяин замка нахмурился и с пущим усердием продолжил делать мне лоботомию взглядом. Как будто пытался проникнуть в мои мысли, понять, что чувствую. Что замышляю.
— И всё равно, мне бы хотелось их снять, — сказала твёрдо, наблюдая за реакцией своего не то спасителя, не то… похитителя?
Реакция, если честно, не понравилась.
— Аня, вернуться в Ледяной Лог сейчас было бы безумием, — категорично покачал головой маг.
«Другими словами, Ваша Лучезарность, я не собираюсь вас отпускать», — закончила про себя его мысль.
— А без браслетов вас сразу же обнаружат. Уже забыли, какую роль уготовил вам Герхильд? Тем более вы должны понимать, в каком тогда положении окажусь я. В каком положении окажется вся моя семья. Ариэлла, — проговорил с нажимом. — Не хотелось бы, чтобы из-за вас снова расстроилась её свадьба. Сестра не переживёт ещё одного расставания с Хильдебальдом.
А вот это уже удар ниже пояса. И вообще, куда подевался Адельмар благородный? По-видимому, мне повстречался ещё один многоликий представитель сильного адальфивского пола, раз сейчас перед мной стоял Адельмар непреклонный.