Оковы Древнего Н-Зота
Шрифт:
Женский голос в его голове. Однажды он уже слышал его — обманчиво похожий на голос Джайны, именно он сломил его сопротивление.
Но разве Зов может вернуться?…
— Возможности Древнего Бога безграничны. Ты не знал этого?
Знал.
Как и то, что Древние Боги не забывают тех, кто им служит. Никогда и никого. Непререкаемая власть Н-Зота над плотью и кровью Нелтариона обрела иное значение, когда он разобрался с противоядием для Джайны. Но эта власть снова могла обернуться проклятием сейчас, когда он собирался совершить то, что вряд ли придется Древнему
Возрождение Зова, должно быть, лишь многообещающее начало.
— Древний умеет убеждать.
Это ему тоже хорошо известно.
Он слышит Зов, пусть так. Это неожиданно, но теперь он знает, что это возможно. И все же правила игры изменились. Только благодаря Тариону в день, когда пали Оковы Тверди, невозможное стало возможным.
Власть Зова отныне не сокрушает его волю и не подминает под себя разум.
Нелтарион снова расправил крылья. В заваленном по обе стороны камнями проходе это удалось ему с трудом. Он выдохнул пламя, и свет на миг разорвал тьму. В глубине вспыхнула и тут же потухла покрытая морозной наледью стена.
Та самая. Он нашел ее.
Он вернулся в зал Оков Магии, где принялся летать по кругу, постепенно наращивая скорость. Ветер из-под его крыльев разгонял аметистовые пары, клубившиеся над лужами и ручейками магии.
Затем срывается с места. Плотная тьма ослепляет, но не останавливает. Нелтарион мчится вперед, не сбавляя скорости. Он пригибает голову к крылу в последний миг, как ему кажется.
Закованное в пластины адамантита предплечье врезается в стену.
Боль приходит первой. Даже раньше, чем он различает хруст проломленной кладки. От удара его отбрасывает назад, на гору битых камней. Стиснув зубы, он все равно поднимается, готовый повторить попытку.
Но, кажется, в этом нет нужды.
По обледенелой кладке, от места удара, вьются трещины, они ширятся, пока камни не начинают сыпаться вниз. Нелтарион понимает, что тьма перестала быть абсолютной. Он видит свет по ту сторону разрушаемой стены.
Чересчур яркое, раскаленное добела сияние словно стремится освободиться, и под его воздействием камни крошатся и падают вниз. Всего один удар не мог нанести такие повреждения, Нелтарион не позволит себя обмануть.
Из разломов, сначала тонкой струйкой, затем все больше начинает сыпаться золотистый песок. Песчинки искрятся, словно раздробленное золото. А затем кто-то ударяет с той стороны стены. И еще. От второго удара проход обваливается, камни катятся вместе с песком, горами песка, и через стену проходит она.
Тонкая, вытянутая фигура женщины с кошачьими глазами на лишенном рта лице. Она словно плывет над песком, не утопая в нем, а он все сыпется, словно позади нее, в глубинах Грим-Батола все это время простиралась пустыня.
«Вызволи из-под песков мое заброшенное королевство, дракон, и ты будешь вознагражден», — вспомнил он ее обещание, которое она прошептала, когда Древние окончательно сломили его волю.
Это не время расплаты, осознал Нелтарион. Это пробил час его награды. Он служил им, пусть и не он вызволил их из Оков. Он добился их свободы и возвышения. Древний свободен,
— Древние Боги не забывают тех, кто им служит, — слышит Нелтарион.
Звук ее голоса, как и тогда, словно бы исходит отовсюду, словно за нее говорят песчинки в золотистых барханах под ее ногами. Голос больше не похож на Джайнин, он снова безлик и бесцветен. Кошачьи глаза прищурены.
Песок бежит вперед нее, лапы Нелтариона уже утопают в нем. По песчаной тропе она подходит ближе.
Она неестественно двигается, а ее руки длиннее обычного. Она склоняет безволосую голову, изучая его немигающими кошачьими глазами с продолговатым тонким зрачком.
— Сейчас ты свободен, — произносит за нее песчаная пустыня. — Но однажды мы вернемся. Ты примкнешь к нам, дракон?
— Добровольно — нет.
— Ты утратил дар Титанов, дракон. И не сможешь сопротивляться. Силы Древних единственная твоя надежда… чтобы выжить. Ты можешь сделать этот выбор сейчас. И примкнуть к нам. Мы простим тебя. Опять.
— Нет.
Она запрокидывает голову назад и ее плечи содрогаются. Звук смеха появляется позже — неестественный, захлебывающийся, злорадный.
Она успокаивается не сразу.
— Зачем же ты здесь?
— Ты знаешь. Я не уйду без него.
— Ты можешь занять его место.
— У меня нет его дара.
По золотистому песку скользнул изумрудный луч, затем еще один. Порождение Древнего Бога обернулась к пролому в стене.
— Нет! — зарычала она. — Он нужен мне!
Изумрудное пламя крепло.
— Он часть этого мира, — сказал Нелтарион.
— Это я! Я часть этого мира!
Черная искра пробежалась по ее белому телу, вспыхнули, объятые серым пламенем, руки и плечи. Она бросилась к залитому зеленым светом пролому.
— Ты не можешь!… — крикнула она кому-то, кого скрывала уцелевшая кладка. — ОН НУЖЕН НАМ!!
— Я займу его место. Освободи его, — голос показался Нелтариону знакомым. Он знал, что ему там не место, но это не отменяло его желания проникнуть за стену, забрать Тариона и навсегда покинуть это место.
— НЕТ!
От силы ее крика вздрогнули стены. Песок стал осыпаться в трещины, прорезавшие пол. Нелтарион отступил назад, тяжело дыша. Все это время ему удавалось избегать разрушений, но больше, похоже, не удастся.
Он не различал слов в бормотании, похожем на молитву. Каменный массив над его головой застонал и заскрежетал, и это отозвалось жгучей болью. Что-то происходило с горой Грим-Батола, о чем невозможно было узнать здесь, в глубинных подземельях.
Изумрудный свет накалился. Хлынул через остатки стены, заливая коридор ослепительным сиянием. Нелтарион приставил руку к глазам, и едва различил, что кто-то приближался к нему, миновав разлом в стене. Медленно, аккуратно, словно обессилев? Осознав это, Нелтарион кинулся вперед, вытянув руки, и вскоре почувствовал мягкость меха под своими пальцами. Он щурился, но раскаленная белизна слепила, не давая ничего разглядеть.