Оковы Древнего Н-Зота
Шрифт:
Гвардейцы Королевы остановились по другую сторону от хроматической гвардии Аспекта Земли.
В шатре она появилась как раз вовремя, отметила она без особой радости.
— Как же вы покинули Пандарию? — спросил Нелтарион.
Хейдив не успел рассказать о верованиях пандаренах и о том, какую роль во всем этом сыграл Тарион. При виде Алекстразы пандарен осекся и замолчал.
— Нелтарион…
— Не здесь, Алекстраза, — отрезал Аспект Земли.
Выражение его лица и даже голос изменились. Лишнее подтверждение тому,
Алекстраза медленно приблизилась к Джайне — и сердце ее болезненно сжалось. Та же мраморная бледность кожи и прерывистое дыхание из-за лихорадки, как и у других несчастных на равнинах Редута.
Перед внутренним взором она увидела уже знакомую тьму и искру жизни. Стоило Алекстразе наделить искру силой, и она горела ярче, но недолго. Искра меркла, с каждым разом все сильнее растворяясь во мраке.
У Алекстразы перехватило дыхание.
Слишком свежи были воспоминания. В борьбе за жизнь гнома она проявила упорство, и это привело к его гибели. Она не может позволить себе ошибиться сейчас, когда за ее спиной стоит Аспект Земли.
Она думала о противоядии с тех пор, как Малфурион рассказал ей о предположениях принца Андуина, но не в ее силах определить его природу или сущность. Если противоядие вообще существует…
Ее ответ на вопрос Нелтариона звучит невразумительно, Алекстраза и сама это понимает. Но все, что она может, это отправить других красных драконов, кто будет поддерживать искру жизни. И да помогут им Титаны.
Хейдив отступил назад к очагу, откуда, объятый паром, смотрит на Алекстразу, помешивая содержимое чана. Это напоминает ей о ритуале, к которому сейчас готовится ее сестра Изера. Пандарен хранит молчание, она тоже. Все возможное уже сказано и теперь пора уходить.
Но Нелтарион не сдвигается с места. Его взгляд прикован к волшебнице.
Алекстраза невольно вспоминает, как эмоционально переживала гибель мужа гномка с малиновыми косами. Но по лицу Нелтариона невозможно прочесть ни единой эмоции, его губы плотно сжаты.
Сделай этот шаг, молит Алекстраза, коснись ее руки. Она может умереть в любой момент. Позволь себе быть слабым.
Но Нелтарион не дает волю чувствам. Не говоря ни слова, он выходит наружу. Будь проклята эта драконья выдержка, вздыхает Алекстраза и идет за ним.
Любил ли он кого-то, кроме Джайны Праудмур, думает Алекстраза, пока они идут по Редуту. Раньше она не задавалась таким вопросом. Когда-то Алекстраза говорила Малфуриону, что они не знают, что на самом деле связывало черного дракона с волшебницей. Тогда она не верила, что Смертокрыл вообще способен любить.
Сама по себе любовь драконов к смертным заранее обречена на провал. Но Аспект Земли и Джайна Праудмур не могли лишь наслаждаться друг другом, пусть и на протяжении того короткого времени, что им было отведено. Этого оказалось недостаточно. На их плечи Ноздорму взвалил еще и спасение Азерота.
Дюжина
В королевском шатре полумрак. Приглушенный свет сгладил шрамы на лице Нелтариона. Алекстраза предпочла бы яркий свет — без шрамов он слишком похож на Тариона.
«На его месте должна быть ты», проносится в ее мыслях.
Ей не сразу удалось зажечь свечи в канделябре на столе. Спрятав дрожащие руки в складках юбки, Алекстраза какое-то время следила за тем, как загорается и крепнет синеватое пламя. Ее мыслями снова завладел горящий Хиджал.
Нелтарион молчит. Чтобы положить начало разговору, Алекстраза спросила:
— Ты заметил, что отношение Хейдива-Ли к тебе другое? Отличное от остальных обитателей Редута?
— Я знаю, что в их мире не было Смертокрыла, — ответил Нелтарион. — Ноздорму рассказал мне…
Она должна узнать, что известно Нелтариону о Тарионе и что Аспект Времени мог рассказать отцу и утаить от Хранительницы Жизни. Остается только повторить уже прозвучавший однажды вопрос… Но вместо этого она спросила:
— Это ты… убил Ноздорму?
Она поймет, если он сделал это, будучи Смертокрылом. Аспект может принять смерть только от рук другого Аспекта — горькая правда их существования.
— Это сделало Время, — ответил он. — Я хотел сжечь его тело. Но мне… не было позволено. Он предвидел свою гибель, Алекстраза.
— Я знаю. Но как Ноздорму оказался в Грим-Батоле?
Нелтарион откинулся на спинку стула. Похоже, замечает Алекстраза, самообладание в полной мере вернулось к нему.
— Ноздорму служил Культу Сумеречного Молота. Предсказывал культистам грядущие события и, как оракул, влиял на многие события в Азероте. Пока я не разоблачил его.
Очевидная разгадка теперь, когда все в прошлом, думает она, ведь Время вынуждало Ноздорму действовать быстро. Он шел на крайние меры, и появление Аспекта Времени в Драконьем Чертоге во время визита Синей Стаи было следствием этого.
Нелтарион мог бы сказать, «пока Смертокрыл не разоблачил его», для Алекстразы это совершенно разные личности. Но Нелтарион, похоже, готов нести ответственность за поступки, совершенные им под Зовом Древнего Н-Зота. Так поступал он, лишь он один, каким бы именем он не назвался, поняла Алекстраза.
— О чем еще Ноздорму говорил с тобой?
— О сыне, — вдруг отвечает Нелтарион. Он изучает ее своими черными с янтарными вкраплениями глазами.
Вот они, кто столько лет не доверял друг другу. Они наконец встретились, но каждый по-прежнему не хочет выдавать большего, ничего не получив взамен. Старые привычки не так-то легко забыть.
— Что же тебе известно о сыне? — аккуратно спрашивает Алекстраза.
— Что его зовут Тарион, — в его тоне нет усмешки, он скорее болезненно серьезен.