Оковы прошлого
Шрифт:
Значит, сделаю и пирог, и кексы. Хорошо, если этого хватит на всех, ведь приедут еще Жиль и Коля'.
Поудобнее устроившись на подушках, Жозефина надела очки.
Почитать или посмотреть телевизор?
Она уже не помнила вечерней программы телепередач, хотя просматривала ее за ужином.
Если я забыла, что там написано, значит, не очень-то это мне было нужно. Тем более любопытно узнать, что случилось с той женщиной. На чем я остановилась?
Жозефина всегда с удовольствием читала романы, но только не те, которые принято называть сентиментальными. Коля записал ее в два книжных
Пожилая дама открыла книгу и вынула закладку, но мысли ее были далеко. Она очень беспокоилась об Альбане и, конечно, о Валентине. Эта молодая женщина, несмотря на некоторую скрытность характера, ей очень нравилась. Почему она не рассказывает о своей беременности? Жозефина догадалась об этом с первого взгляда, но Альбан, разумеется, ни о чем не подозревает. Чего же боится Валентина?
Жозефина закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на одной-единственной мысли. Да, Валентина боится потерять ребенка, боится потерять Альбана. Но ведь ее молчание не может ни помочь ей, ни защитить ее.
Валентина будет прекрасной матерью, не то что Маргарита, — прошептала Жозефина.
Никто не мог помочь Маргарите, закрывшейся от мира в раковине своего безумия. Феликс старался изо всех сил, но его старания пошли прахом.
Мой Феликс, мой любимый сыночек, ты сам себя погубил...
Она так и не смогла смириться со смертью сына. Эта потеря стала незаживающей раной в сердце, драмой, которая никогда не должна была случиться.
Если кому-то и пора было уйти, то Антуану, но не тебе, мой мальчик, не тебе!
Проглотив слезы, Жозефина усилием воли заставила себя успокоиться и открыла глаза. В комнате было тихо, повсюду разливался мягкий свет. В этой мирной гавани она проживет дни, которые ей отмерены. А если бы она осталась на вилле, среди теней прошлого, то давно уже умерла бы от отчаяния.
Нужно заставить их продать дом!
Но у нее никогда не хватит на это смелости. Она не сможет рассказать им правду. Тем более что на этом «Пароходе», как братья привыкли его называть, они собираются все вместе, общаются, превращаясь в одну семью.
—Характер у Софи, конечно, вздорный, но она родила нам троих красивых маленьких Эсперандье. И они тоже без ума от «Парохода». Почему никто из них не чувствует притаившегося в доме зла?
Жозефине и Антуану пришлось сохранять невозмутимость до тех пор, пока младший из братьев, Коля, не поселился в Париже. Как только это случилось, силы стали покидать Антуана. Его уже не интересовали ни дом, ни собственная тяжелая болезнь. В последние дни жизни, когда рак медленно затягивал его в могилу, он попросил у Жозефины прощения: «Ты останешься одна. Продай все! Уезжай отсюда!» Однако ей не суждено было уехать: внуки сделали все возможное и невозможное, чтобы уговорить ее не продавать их обожаемый «Пароход». И они думали, что поступают правильно. «Ничего им не рассказывай, Жо! Ни за что и никогда!» Хранить молчание, что бы ни случилось, — не всегда верное решение, но что ответить умирающему, который хочет уйти с миром? «Слишком тяжкое бремя ляжет им на плечи, Жо, понимаешь?» Она это понимала, но достаточно ли крепки ее собственные плечи? «Пообещай мне!» Конечно, она пообещала, и клятвы не нарушит.
Альбан смог бы пережить удар. Он самый сильный.
Она всегда так думала, хотя любила всех троих одинаково. Безусловно, Коля' привык прятаться от невзгод в своих фантазиях, а Жиль, наоборот, крепко стоял на земле, но самый сильный характер был у Альбана.
Ну скажешь ты ему, и что? Свою-то совесть очистишь, но он перестанет спать спокойно! У него и так проблем хоть отбавляй, оставь его в покое. К тому же ты дала обещание, и если нарушишь его, Антуан утащит тебя за ноги в могилу...
Представив эту картину, Жозефина улыбнулась, вложила закладку на прежнее место и захлопнула книгу. Глаза закрывались сами собой, пришла пора гасить свет.
* * *
Ты не можешь и дальше ездить в этой колымаге, — заметил Жиль.
Почему? — поинтересовался Альбан.
Потому что она сиреневого цвета и от нее на ходу отваливаются запчасти.
Смеешься? Она недавно прошла техосмотр!
Жиль положил свой кейс в багажник, стараясь при этом поближе рассмотреть блюдо с дарами моря, которые Альбан купил у торговца рыбой.
Вдобавок ко всему она вся пропахнет креветками...
Он повернулся к брату и уже без шуток спросил:
Как ты себя чувствуешь, старик?
Нормально. Я очень рад, что Валентина со мной, что я теперь живу здесь и часто вижу Давида.
Кстати о Давиде: ты ведь его пригласил?
Давид придет завтра. Он хочет увидеть нас всех вместе.
Они сели в сиреневый «твинго» и выехали с привокзальной парковки.
Твоя жена решила поспать подольше, поэтому за тобой прибыл не ваш роскошный «универсал», а старая машина Жо!
Софи никогда не была ранней пташкой, — вздохнул Жиль. — Останови у кондитерской! Возьмем пирожных, я заплачу!
На этот раз заплатить тебе не удастся! Жо обо всем позаботилась.
Жиль кивнул, и вид у него был немного виноватый — Альбан не упускал возможности в шутливой форме обыграть его любимое выражение «я заплачу».
Ты правда хочешь оставить себе эту машину? Раньше ты отдавал предпочтение более удобным автомобилям.
Я брал их в аренду, Жиль. И редко ими пользовался в Париже, я ведь постоянно был в разъездах.
После паузы Жиль осмелился задать вопрос:
Тебе этого не хватает?
Естественно.
Путешествий?
Нет. Полетов. Я стараюсь об этом не думать.
—А какие у тебя планы на будущее?
Ничего не приходит в голову. Все идеи кажутся мне глупыми, предложения не вызывают ничего, кроме отвращения. Технический консультант, директор аэроклуба... Нет, мне пора поставить на авиации крест, сменить профессию, но я не знаю, куда податься.
Ну, все не так плохо, у тебя есть время подумать. Что до твоей страховки, я все держу под контролем, будь уверен.