Окраина. «Штрафники»
Шрифт:
Андрей тяжело вздохнул.
— Нет, я все улавливаю, — продолжала неугомонная Капчага. — Но я все-таки пострадавшая. Мне моральная поддержка необходима. Что, трудно было бы обнять, в пострадавшее место чмокнуть? Я же чувствую, тебе противно не было бы. Хоть как выступай, я тебе нравлюсь.
— Дурочка. Тебя сейчас только в филейные части и целовать. Вот бы кто-то визжал.
— Да я бы обмерла от блаженства. А то вы не знаете, о чем современные женщины мечтают.
— Ты очень современная. Сидеть не можешь, а фантазии…
— И что ненормального? Боль и кайф всегда в одном флаконе. Мне Хеш-Ке рассказывала…
— Молчи, Капчага! Я сейчас покраснею так,
— Не преувеличивай. Ты мужчина искушенный. Хеш-Ке говорит…
На счастье Андрея, подала признаки жизни рация. Генка докладывал, что наблюдал объекты. Барин ходил к конюшне, Охлобыстина тоже мелькнула. Дворня бегает. Похоже, вещички собирают. Мальчишки тоже имеются, но идентифицировать не получается ввиду удаленности. Андрей приказал возвращаться к дороге. Выезд с усадьбы один — перехватывать придется у рощи.
— Упряжку я тоже вижу, — сказала не отрывающаяся от бинокля Мариэтта. — Провозятся еще долго. Не успела Нинель Жиловна выдрессировать здешних кучеров и прочих водителей кобыл. Время у нас есть. Андрей Сергеевич, так почему вы не хотите со мной близких отношений?
— Маня, я с тобой дружу, — сердито сказал Андрей. — А интимных отношений действительно не хочу. Дурно спать с юными девчонками, даже если они привлекательны. Да и не в этом дело.
— Ой, а в чем же? С кем вы возжелаете спать, гражданин начальник? С той черной вивисекторшей из начальства, что на похоронах была? Трахнули ведь ее? Или она вас? Виновата, молчу, и так все понятно.
— Отношения между взрослыми независимыми людьми совсем иное дело.
— Полный абзац, да когда же я для вас школьницей перестану быть? — жалобно воззвала к березовому стволу Капчага.
— Вы что тут шумите? — Генка темным бесшумным крокодилом выскользнул из травы. — Опять Манька чувства домогается? Сергеич, я бы на твоем месте давно бы в радиоузел переселился. Две койки сдвинуть можно…
— Иванов, тебя спросить забыли! Я с подростками не сплю, можно это понять или нет?
— Можно, — слегка растерянно согласился Генка. — Только Манька постарше меня будет. Она просто выглядит молоденькой. Что ж, и я, по-твоему, тинейджер-недоумок?
— В каком-то смысле. Я больше чем вдвое старше Мариэтты. На что наши отношения будут похожи?
— На нормальную любовь, — насмешливо подсказала Мариэтта. — Кого сейчас разница в возрасте смущает? Высчитываете, понимаешь, все. «Больше чем вдвое». Два года могли бы и списать.
— Да не только в годах дело. Тебе адекватный человек нужен, здоровый, перспективный, без груза ошибок.
— Без груза? — как-то даже напуганно переспросила Мариэтта. — Мне? И он меня понимать будет?
Девчонка отчего-то переглянулась с Генкой. Начальник слегка обеспокоился. Генка подумал, почесал нос и спросил:
— Сергеич, а ты про Маню что знаешь?
— Про ее художества? Знаю в общих чертах. В досье статьи дела перечислены.
Генка кивнул, достал из рюкзака половинку батона, плавленые сырки и коробку конфет — больше в холодильнике ничего «полевого» не нашлось.
— Давайте перекусим пока. — Генка скрутил пробку с фляги.
Андрей жевал сырок с черствым хлебом, запивал безвкусной водой и разглядывал усадьбу. К коляске, едва виднеющейся за домом, притащили какие-то плетеные короба, тут же поволокли обратно. Этак они до ночи провозятся. Нехорошо. Нехорошо чувствовать рядом с собой отчуждение. Подумаешь, племя младое, незнакомое. Знают они то, что начальник не знает.
Генка аккуратно вскрыл дерн большим разделочным ножом, позаимствованным в пищеблоке, спрятал в землю конфетную
— Мань, ты бы рассказала. А то странно получается.
Капчага кивнула.
— Андрей Сергеевич, я думала, вы про меня все знаете. Давайте я про жизнь свою дурацкую расскажу?
— Так я разве возражаю? — неуверенно пробормотал Андрей. — Только о наблюдении не забываем.
— Я присмотрю, — заверил Генка, поднял бинокль и сделал вид, что отсутствует.
Мариэтта осторожно вытянулась на боку и прикрыла глаза. Ресницы у нее были не то чтобы безумно длинные, но красивые. И это без всякой косметики. Андрею стало неловко, как всегда, когда смотрел на девчонку.
— Овдовела я через пять месяцев и тринадцать дней после свадьбы, — едва слышно сказала черноволосая девочка. — Он был веселый. Можете не верить, но меня любил безумно. Ухаживал — цветы, конфеты, игрушки мягкие. Настойчивый. Мы вместе учились в колледже. «Менеджмент турбизнеса». Я школу кое-как домучила по причине собственной мерзостности характера. Он тусовался, в армию сходил — комиссовали. Слабоват характером был мальчик. Но меня любил как сумасшедший. Абздольц, купилась я на те красивые подходы, веселье и прочие фишки. Он добрый был, симпатичный. Ну и втюрилась, лахудра неполноценная. Вместе жили. Он клялся, что умным и правильным, прямо как Винни-Пух, будет. Свадьбу в начале лета сыграли. Я была в платье «голубой бриллиант». Говорили: очуметь, до чего хороша. Принцесса. И я чумела. Гуляли. Он и мне, и родителям клялся, что все — он взрослый, умный, ответственный. Он же не мог мне врать, срань вселенская, просто не мог! Понимаете, он же меня любил…
Андрей понимал. Парень любил. Искренне. Носил на руках, таскал цветы и ярких пушистых мишек. Работал водителем на фирме ландшафтного благоустройства и еще подрабатывал. Квартира была, денег на клубы и пикники с шашлыками хватало. Еще кредит взял на чужое имя. Новая техника, ноут, телевизор во всю стену, кабельное ТВ и диски новые каждый день. Жена молодая — любимая. Вот только слабоват парнишка был в коленках. Еще в школе жизнь пресноватой казалась. И раскрасить ее оказалось легко. Травку курил, выпивал, нюхал. «Приходов» посильнее хотелось. И пришел-прилетел в аккуратном шприце героин-искуситель. В армии — залет с «баяном». Отчислили, отец дело замял. Потом еще залет и еще. Курс дорогого лечения. Повторный курс. Вроде отцепилась «гертруда». Учеба. Любовь — сильное средство. Семья, работа и учеба. Даже о детях задумывались. Мариэтта была не против. Ей нравилось дом строить. Хотя и не совсем получалось. Все мелькала «гертруда» — то за спиной, то на улице проскользнет, то в толпе друзей-приятелей. Вкрадчивую тварь шашлыками и буйным сексом не затмишь. Чистая химия в венах — это же без труда, сразу, только пожелай-поддайся.
— Мы хорошо жили, — ожесточенно шептала Мариэтта. — Весело. На море съездили. Тряпки, музыка — денег хватало. Только иногда с деньгами облом приключался. Он не выдерживал — доза, две. «Чеки» я находила. Он ведь каждый раз случайно ширялся. Один раз. По поводу. Клялся, что последний раз. За меня цеплялся. Я вытягивала. Он же уже мой был. Любимый. Вместе легче. Гуляли мы красиво. Экспериментировали. Травка, групповой секс. Я не прочь была. В общем, даже нравилось, хотя ощущения абзац как размазываются. Да я бы, чтобы его отвлечь, сама бы девчонок приводила. Но ему вроде не нужно было. Меня он удовлетворял. Мальчики симпатичные у нас тусовались. Он не жадный был и не ревнивый. Вроде все для меня. Вместе выдумывали, лишь бы дальше от героина. Он меня любил. Клялся. И все-таки врал. Врал! Сволочь…