Окраина. «Штрафники»
Шрифт:
— Без проблем? — полицейский небрежно брякнул автомат на столик.
— Можно сказать, что без. Патронов двадцать истратили. В целях психологического подавления. Медведя неуравновешенного, правда, пристрелили.
— Медведя? В каком смысле?
— В прямом. Сибирский гризли. Людоед волей горькой звериной судьбы.
— О! Как-нибудь расскажете. А что вы скажете об этом? — комиссар ткнул сигарой в телевизор.
Показывали репортаж с МКАД. Корреспондент рассказывал, что у десятка машин совершенно внезапно отказали тормоза. Свидетели утверждали, что никто из водителей и не пытался затормозить — вроде бы даже прибавляли газу и шли
Комиссар высказался в том смысле, что в его времена таких эксцессов не происходило. Андрей заметил, что и в его собственные времена о подобной массовой психопатии тоже слыхом не слыхивали.
В радиоузле магнитофон тоскливо призывал непьющего Алена Делона. Мариэтта спала чуть ли не поперек койки — стройная крепенькая нога свисала на пол. Андрей поколебался, но все же зашел, поправил одеяло. Девчонка протестующее фыркнула, но не проснулась. В носу красовалась «гайка». Андрей покачал головой. Вдова. Страсти и трагедии в стиле рок. На самом деле ребенок, романтически настроенный. Впору удочерять. Смотришь на спящую, и ничто животно-алчное даже не шевельнется. Хотя ножки правильные.
— Старый, ты извращенец или евнух?
Конечно, Хеш-Ке торчала в коридоре, усмехалась брезгливо.
Андрей поспешно вышел, прикрыл дверь радиоузла.
— Счастлив вас лицезреть, сеньорита. Жаль, нет сил поболтать. Спать хочу смертельно.
— Трухлявый пень, — сказала в спину метиска. — Знаешь, почему не трогаю? Маленькая девочка сказала, что ты ее собственность. Она в это верит.
— Угу. И у воина-апача не поднимется рука отнять у ребенка игрушку.
— Я не апач. Я — ублюдок. Как и ты, Старый. Только я лгу поменьше. Ты же ее хочешь.
— Нет! И не хрен все сводить к одному. Я дедушку Фрейда не люблю, сеньорита.
— Старый, ты мудр, как протухший койот. И стоишь дешевле его шкуры.
— Вот тут согласен, — пробормотал Андрей. Спина холодела. Все казалось, лезвие скиннера располосует от лопатки к лопатке.
Но Хеш-Ке лишь вкрадчиво рассмеялась:
— Я тебя уступила, Старый. Все, на что от меня можешь рассчитывать, — пара выбитых зубов.
— Зубы — не нужно. Вставлять нынче не по карману, — сообщил Андрей.
— Дыши, Старый. Все равно на нее залезешь. Она упрямая.
— Это точно. Но я детьми не интересуюсь.
— Болтун. Иди, храпи, развалина.
— Грациас, сеньорита.
— Жри на здоровье, сеньор кобель. Кстати, что за фильм о старике Фрейде?
— Вообще-то, я имел в виду научный труд. Книгу. Принести?
— Я скверно читаю. Проваливай.
Генка вернулся уже к ночи. Мрачный, как мокрый вечер за окном.
— Долго мурыжили, — сказал Андрей. — Аналитики?
— У аналитиков четыре часа просидел. Вернее, пролежал. Час допрашивали, потом дрых у них в комнате отдыха. Начальство ждали. Оно там, где-то на самом верху, заседало. Вообще-то, в офисе напряженно. Во дворе два натуральных БТРа стволами на ворота. А в коридорах охраны больше, чем в госхране. Вроде какая-то попытка подрыва была. Забор покрошило. Тебе Александр Александрович не звонил? Обещался лично подъехать.
— Нет, у нас тишина. Ты иди поешь. Мы тебе ужин оставили.
— Не хочу, там пожрал, — Генка тяжело сел на койку. — Сергеич, я не знаю, когда начальство объявится, потому лучше сам скажу.
— Жаль. Ты у нас ударно-штурмовая группа. Но раз нужно, так не парься. Справимся.
— Вроде как дезертирю, — неловко сказал Генка. — Сергеич, честно, мне там сами предложили. Целесообразно. И мне, и ФСПП. И вам с Маней. Они там умные.
— Это точно. Ладно, начальство ждать не будем. — Андрей сходил к себе, извлек из сейфа бутылку «Зимнего десанта».
Приняли по первой. Генка занюхал колбасой и, чуть повеселев, сказал:
— Я, может, еще не скоро отчалю. Это я так, предупреждаю. Чтоб, значит, по-честному. Уж очень не хочется вас с Манькой подводить.
— Пустое. Работа у нас такая, непредсказуемая. Слушай, ты мне по делу ничего не хочешь сказать?
— Нет. — Генка сморщился. — Они сказали, лучше помалкивать. Если, конечно, прямо спросишь, расскажу.
— Не спрошу. В моем возрасте уже понимают, что спокойнее без лишних знаний обойтись. Вообще-то, Гена Иванов, у нас и свои дела еще имеются. Позову Мариэтту?
— Как же без нее? Алексея Валентиновича помянем?
— Он, хотя и полный Беркут был, все же бойцом «29-го» числился. Схожу за красавицей.
— Сергеич, мне вас жутко не хватать будет. — Генка вздохнул. — Ты извини, что не рассказываю. Оно, это дерьмо, вас тоже не обойдет. Уж спите пока спокойно.
— Мерси. Сплю я, правда, уже давно хреново. Может, потому, что догадлив не в меру.
Набрались порядком. Андрей еще помнил, как звонил Сан Саныч, — начальник, правда, сильно не напрягал, понял, что Отделение расслабляется. Помянули ушедших коллег, потом Генка сходил еще за парой посудин. Мариэтта развлекала музыкой, ставя композиции в такой нелепой последовательности, что Генка неизменно начинал ржать. Подтянулись «целлулоидные». Господин Горгон хвалил водку за незамысловатость, потом принес бутыль какого-то, якобы фруктового, пойла страшной поражающей силы. Хеш-Ке наливать больше одной порции старик запретил (после второго стаканчика метиска становилась весьма непредсказуемой собутыльницей). Андрей смешал для сеньориты огромный бокал коктейля с вишневым соком, за что был удостоен благосклонного кивка. Комиссар развлекал дам советами о том, как правильно производить впечатление на мужчин. Разрумянившаяся, ставшая почти такой же неотразимой, как синеглазая живодерка, Мариэтта смеялась, не забывая поглядывать на начальника. Хеш-Ке вполсилы дразнила Генку, неуловимо блистая смуглыми прелестями. Андрей и Горгон неспешно беседовали, не слишком логично перескакивая от проблем складского хранения на самых ярких представительниц слабого пола времен своей молодости. Появилась еще какая-то странная бутылка…
Просыпаться было тяжело. Андрей, жмурясь, оглядел кабинет. Угу, и никакого подрывного устройства здесь не нужно. Валялись журналы и цветастая шаль, очевидно, аризонско-индейского происхождения. На литровом стакане из-под коктейля виднелась целая радуга отпечатков помады. Надо думать, Капчага демонстрировала красавице со скал достижения современной косметики. Сама Мариэтта обнаружилась в радиоузле — сопела прямо на полу, на разбросанных походных куртках. Здесь же дрых Генка — у этого хватило сил разуться, и боец Иванов спал, по старой армейской привычке, дабы не украли, сунув под щеку новенькие «берцы».