Октановое число крови
Шрифт:
Лицо южанина стало пепельным.
— Это большое преувеличение, — заявил он. — Да, землю покупали, было дело. Но эти активы уже давно не мои. — Рахимбаев достал из кармана платок, промокнул влажное, словно покрытое липким налетом лицо. — И мы ведь делились. — Он понизил голос. — В том числе и с вами.
— Если бы я, Солтанбек, не вмешался, не задействовал бы своих знакомых и личные связи, то вам еще на прошлой неделе предъявили бы обвинение. Вы сейчас сидели бы не в этом прекрасном месте, а в набитой битком камере СИЗО, ожидая суда и максимально строгого приговора.
— Да хранит вас Аллах! — Рахимбаев поднял ладони, словно собирался молиться. — Да ниспошлет Всевышний вам и вашим близким бесконечные блага и радости! Мне же только и остается, что молить Аллаха милостивого и милосердного о спасении.
— У нас говорят: «На Бога надейся, а сам не плошай». — Антонов чуть приподнялся, щелкнул пальцами. — Эй, Солтанбек, придите в себя! У вас сын и племянник сидят в СИЗО! И сами вы уже одной ногой за решеткой! Действовать надо, а не молитвы читать!
— Действовать? — Взгляд южанина стал чуть более осмысленным. — Что именно от меня требуется, Виктор-джан? Вы скажите, научите, как и что, а я все сделаю!
— Вот это уже другой разговор.
— Но чтобы собрать всю ту сумму, о которой вы говорили еще три месяца назад, потребуется время.
— Сейчас речь уже не о деньгах. Вернее, не только о них.
— Не о деньгах? — Южанин сам налил себе из графина сок. — А о чем? — Он залпом выпил стакан охлажденного напитка. — Извините, что-то жажда мучит.
— Я же вам сказал, угощайтесь! — Антонов радушно показал на стол, уставленный яствами. — Теперь о том, что касается дела. В пятницу нам не дали договорить, помните?
— Да, вы куда-то уехали.
— У меня было срочное дело. Так вот. Вы сказали, что у вас есть что мне предложить. — Антонов посмотрел на южанина и уточнил: — Вы сами завели разговор про неких американцев, которые зачастили в вашу страну. Имеется в виду в Таджикистан.
— А!.. Да, я подумал, что вам это может быть интересно.
— Не мне, — пояснил Антонов. — Я всего лишь бизнесмен. Посредник в некотором роде. — Он взял графин, налил напиток в высокий стакан и передал его собеседнику. — Кстати, вы упомянули про какого-то господина, которого я, возможно, знаю.
— Да, это так.
— Где именно я мог его видеть?
— Полтора года назад. В Париже. — Южанин задумчиво покачал головой. — Вы встречались в «Серебряной башне». Мой брат, Фарход Шерали и вы с вашей спутницей. Помните?
Антонов продолжал пристально смотреть на южанина. Естественно, он помнил то мероприятие. В Париж они прилетели тогда втроем: он, Игорь Зеленский и Анна Козакова. В тот известный парижский ресторан, где была назначена встреча, Виктор Михайлович отправился вдвоем с Анной. Дело было на католическое Рождество.
Антонов играл роль посредника, через которого Шерали и Джамшед Рахимбаев, брат Солтанбека, ныне покойный, должны были сообщить свои условия по намечаемой сделке по приобретению весьма крупной оптовой партии афганского героина. Это был один из начальных этапов тайной операции российских спецслужб, проводившейся под кодовым названием «Кабульский трафик».
— Ну и?.. — сказал он, когда пауза слишком затянулась. — Мы что, уже торгуемся?
— Вы же сами как-то сказали, что хорошая информация стоит денег.
— Пока еще я не услышал ничего нового, интересного.
— Полтора года назад, когда вы беседовали с Шерали и мои братом, в «Серебряной башне» присутствовал еще один человек, имевший отношение к сделке. Он сидел за одним из соседних столиков.
— О ком речь?
— Если я назову его и добавлю еще кое-что от себя, мне это зачтется?
— Все зависит от качества той информации, которой вы собираетесь поделиться.
— Этого человека зовут Ричард Доккинз. — Южанин пристально посмотрел на своего визави. — Он американец. Работает в крупной международной охранной фирме.
«В «Армгрупп», — уточнил про себя Антонов. — Один из тех, под чьим началом в этой конторе служил Иван. Да, он был в тот вечер в ресторане. Про этого Доккинза мы уже кое-что знали благодаря информации, полученной от Козака».
— Мистер Доккинз до определенного момента крышевал и вас, и клан Шерали, верно?
— Да, это правда, — неохотно и очень тихо сказал Рахимбаев. — Не он один, конечно. Хотя один процент от каждой поставки, от любой сделки Доккинз имел.
— Только один процент?
— Поначалу — да. Помимо того, что шло его старшим партнерам, лично он получал один процент комиссионных.
— От какой цены?
— От оптовой стоимости товара в Оше, Душанбе, Худжанде.
— А потом?
— По той схеме, по которой договорились в Париже, он должен был иметь уже три процента. Этот американец оказался жаден, груб, безжалостен. Но за ним стояли такие люди!.. — Южанин прерывисто вздохнул. — Приходилось делиться.
Антонов слегка кивнул. Эта информация совпадала с теми сведениями, которые были получены благодаря Козаку. Именно Иван был подключен к данной схеме. Почти год он числился менеджером в одной скромной фирме, имеющей небольшой офис в деловом центре Дефанс. Там Козак продержался почти год, пока люди Доккинза, отстраненного от раздела пирога, не вычислили эту контору и не застрелили сотрудника банка, через которого шли проводки в офшоры.
— Он получал эти три процента, затребованные им еще год с лишним назад?
— Нет, мы ему ничего не платили.
— Почему?
— Мистер Доккинз исчез куда-то. А в схему поставок в качестве представителя крыши вошел другой человек. Он уже не требовал личных комиссионных.
— Как его зовут, этого другого человека?
— Майкл. Фамилии его я не знаю.
«Майкл Сэконд, — уточнил про себя Антонов. — Опять эти двое: Доккинз и Сэконд, Сэконд и Доккинз!».
— Вернемся к Доккинзу. Он тоже гостил с группой американцев в ваших краях?