Октановое число крови
Шрифт:
Первые несколько часов своего пребывания в этом странном месте Анна вынуждена была довольствоваться в качестве одежды банным халатом. Тем самым, в который закутал ее Иван, когда выносил на руках из VIP-номера отеля «Доха Марриотт». У нее не было даже белья. Местные дамы то ли не имели женской одежды ее размера, то ли просто не решились предложить гостье облачиться в паранджу, традиционную для этих мест.
Сахид на рассвете уехал обратно в Доху, оставив ее на попечение помянутых здешних жительниц. Анна не знала, что и думать. Сперва чрезвычайное происшествие в отеле, потом попытка задержать их с Иваном в старой части Дохи, полная неизвестность в отношении судьбы мужа — все это навалилась на нее разом. Нет, не таким она представляла себе отпуск и временную остановку в столице Катара.
Тогда же, в субботу, ближе к полудню, к дому подъехал грузовой фургон. Женщины долго носили в комнату на втором этаже, превращенную в гардеробную, какие-то пакеты, коробки, свертки. Все, что доставили из Дохи, — одежда, обувь, косметика, прочие полезные, а зачастую и необходимые прекрасному полу вещи — имело дорогой вид, было снабжено бирками или эмблемами ведущих мировых производителей. К сожалению, среди этих вещей не было столь полезных, даже необходимых в данном случае предметов, как ноутбук, планшетник или сотовый телефон.
Сахид, впрочем, предупредил Анну перед отъездом, что некоторое время ей придется обходиться без связи с внешним миром. Он сказал, что это неудобство продлится два-три дня.
Гостья или пленница, вынужденная считаться с местными обычаями, тоже повязывала голову платком, когда выходила во двор. Ей хотелось посмотреть на небо, вольно простершееся во все стороны, размять ноги и подышать свежим воздухом.
Вот только такие прогулки ей приходилось совершать исключительно ночью. Нет, вовсе не потому, что охранники запрещали ей выходить из дома, а по другой причине. Днем здесь нещадно палит солнце. Температура порой зашкаливает за сорок.
Так что большую часть суток, пока снаружи стояло настоящее пекло, Анна проводила в доме, на «своей половине», в комнатах, оборудованных кондиционерами. Она выходила оттуда лишь ближе к рассвету, когда с моря, солоноватое дыхание которого ощущалось даже здесь, за этими стенами, веял ветерок, несущий прохладу.
Между двумя зубцами стены, кажущимися полупрозрачными из-за дивного розоватого освещения, как всегда неожиданно для наблюдателя показался край солнечного диска. Анна надела солнцезащитные очки, механически поправила платок, повязанный особым образом. Его концы соединялись не под подбородком, а на затылке. На ней было длинное платье с глухим воротом, просторное, скрывающее силуэт женской фигуры, как того требовали местные обычаи.
Сахид появился в форте около получаса назад. Оделся он очень просто: светлые джинсы, майка, бейсболка. Его можно было бы принять за гастарбайтера, приехавшего из Йемена или Иордании в эту богатую страну на подработку, если бы не пара деталей.
Анна, естественно, обратила на них внимание. Она сразу заметила часы, уже знакомые ей и красующиеся на запястье его правой руки. Их стоимость составляла примерно четверть миллиона долларов. Да и приехал этот загадочный субъект на «Хаммере», отливающем черным глянцем.
— Вы обворожительны, — сказал Сахид. — Не понимаю, почему вы отказываетесь от предложения, озвученного мною.
Анна легонько улыбнулась и заявила:
— Так вы ведь предлагаете мне стать предателем, причем дважды.
— Как это?
Госпожа Козакова загнула палец, заодно проверила, хорошо ли смотрится при дневном свете маникюр, обновленный ею минувшим вечером.
— Вы уговариваете меня остаться в Катаре, то есть предать свою страну, — пояснила она.
— Не навсегда остаться, а погостить здесь некоторое время. Скажем, год или два.
Анна загнула еще один палец и сказала:
— Во-вторых, вы предлагаете мне пополнить собой ваш гарем.
— У меня пока что нет гарема, — уточнил молодой человек. — Хотя я, как видите, уже занимаюсь поиском кандидатур, подходящих в жены и наложницы.
— А ведь я замужняя женщина, — заявила Анна и продемонстрировала собеседнику обручальное кольцо, подаренное ей мужем в минувшую пятницу. — Вот, извольте убедиться.
— Могу я посмотреть на ваш перстень? — вдруг спросил Сахид. — Он у вас довольно необычный.
Анна вытянула другую руку, левую, чтобы ее собеседник смог получше разглядеть перстень с зеленым камнем, подаренный ей мужем некоторое время назад. Сахид, не касаясь руки женщины, какое-то время внимательно разглядывал эту вещицу.
Потом он подняв глаза на обладательницу перстня и поинтересовался:
— Могу я узнать, откуда он у вас?
— Муж подарил, прислал с оказией из Кабула.
На лице Сахида появилась какая-то тень.
Анна опустила руку и сказала:
— Если вы подумали, что Иван снял его с кого-то, кого-то ограбил, или же этот перстень попал к нему еще каким-то криминальным путем, то знайте, что это не так.
— Ничего такого я не имел в виду. Кстати, а где ваш муж раздобыл такое украшение? Если, конечно, это не ваш семейный секрет.
— Никакого секрета нет. Иван рассказывал, что купил этот перстень в Кабуле на рынке, возле площади Майванд, у какого-то старика, сидевшего в тамошней ювелирной лавке.
Анна заметила странный взгляд, брошенный на нее Сахидом, и спросила:
— А вам этот перстень что-то напомнил? Вы уже где-то видели такой или похожий?
— Видел, — сказал Сахид. — В нашей государственной сокровищнице. Знаете ли, он практически идентичен тому, что у вас на руке.
— Вот как? — удивилась Анна. — А почему тот перстень, о котором вы упомянули, определили в государственную сокровищницу? Он что, представляет какую-то ценность?
— Огромную, — после паузы сказал Сахид. — Существует легенда — хотя для нас, правоверных, это быль, — что пророк Мухаммед, да благословит его Аллах и приветствует, однажды велел изготовить пятнадцать одинаковых перстней, по числу своих жен. Эти изделия не должны были быть дорогими, поскольку пророк Мухаммед, мир ему и благословение Аллаха, не одобрял вопиющую роскошь, хотя и не призывал жить в нищете и бедности. Вам интересно? — спросил он и посмотрел на женщину.