Октавия
Шрифт:
В дверь постучали. Кейбл нервно вздрогнула.
– Открой, пожалуйста.
В дверях показшюсь лоснящееся черное лицо. Это был Ребл.
– А, привет, - сказала Кейбл с облегчением.- Я надолго тебя не задержу. Ты не мог бы снести вниз эти чемоданы? Боюсь, тебе придется сделать два захода.
Как только Ребл вышел, Имоджин стала урезонивать Кейбл.
– Ты не можешь так бросить Матта. Ну хорошо, он вспылил и наговорил лишнего. Но он успокоится. Он стоит миллиона таких, как
– А я симпатичная плейгерл, - сказала Кейбл, облачаясь в зеленое платье, которое показалось Имоджин знакомым.
– Но Матт действительно тебя любит.
– У Имоджин едва не выступили слезы.
– Эту любовь он проявляет самым таинственным образом, - сказана Кейбл.
– Но он будет потрясен.
– И пусть!
– с удовольствием сказала Кейбл.
– Мужчины не особенно любят, когда их кидают с кем-нибудь из их дружков. Что ж, если он так меня любит, то может приехать и забрать меня. Но тогда уж - или женитьба, или ничего.
Она достала из ящика комода конверт.
– Я написала ему письмо, где все объясняю, - сказала она, опрыскивая конверт духами.
– Ты можешь ему это передать?
В дверях появился Ребл.
– На этот раз, дорогой, ты можешь снести вниз меня.
Ребл взял ее на руки.
– Отлично, - сказала Кейбл, чувствуя его мускулы и улыбаясь ему.
– Я не думаю, что нам надо сразу ехать до самого Милана.
Как холодный ветер пронизали Имоджин страх и уныние. Она спустилась вниз и заказала кока-колу. Переваливаясь, к ней подошла мадам в домашних тапках.
– Вы видели месье О’Коннора?
– спросила она, ставя на стол банку кока-колы и стакан.
Имоджин сказала ей про лесной пожар.
– Ага, - сказала мадам.
– У меня вот и билеты на самолет.
– Билеты?
– помедлив, спросила Имоджин. Ей на сердце словно положили еще один слой льда.
Мадам уныло кивнула.
– Сегодня ночью он уедет. Я думала, он хотел взять с собой обратно в Лондон эту, но она, кажется, уже уехала. Месье О’Коннор две недели остается всегда. Но в этом году, я думаю, он несчастный.
Имоджин машинально взяла свою кока-колу и, оставив мадам в расстроенных чувствах, вышла на улицу. Ею овладел ужас. Это было похоже на кошмарный сон. Вот так, внезапно столкнуться с жизнью без Матта. Это будет какое-то растянувшееся до бесконечности серое однообразие. По ее щекам потекли слезы. Не обращая внимания на прохожих, она побрела к дальнему краю бухты. Там она долго стояла, глядя на море, которое пенилось на песке, как имбирное пиво.
Настойчиво загудела какая-то машина. Проклятые французы, какого черта они всегда включают сирены!
– Имоджин!
– позвал ее кто-то.
Она посмотрела, и тут рядом с ней остановился белый ?мерседес?, из которого высунулся Матт.
– Садись, - сказал он.
– Я хочу тебе кое-что показать.
Она села в полном изумлении. Он внимательно посмотрел на нее.
– Бедняжка, ты выглядишь такой утомленной.
Его лицо и руки были запачканы сажей, глаза покраснели, но вообще он был в отличном настроении. Это у него продлится недолго, подумала Имоджин. Письмо Кейбл прожигало ей карман.
Когда он свернул с прибрежной дороги и направил машину в гору, она сказала:
– Матт, мне надо тебе кое-что сказать.
– Кое-что, - сказал он, взяв у нее банку кока-колы и сделав большой глоток, - и я должен тебе сказать. Несмотря на свой противоожоговый лосьон со стопроцентной гарантией Ивонн облезла полосами, похожими на серпантин в Нью-Йорке при встрече знаменитого гостя. С нее сходит целыми гирляндами.
Имоджин не смогла удержаться от смеха.
– Как пожар?
– спросила она.
– Бушует вовсю, но завтра ожидают грозу, и поэтому никто особо не беспокоится. У меня все же готова хорошая история. Пожарная команда Пор-ле-Пена все утро отважно сражалась с огнем, а когда подошло время перекусить, они, как все порядочные лягушатники, остановили работу и вернулись в город. Когда спустя три часа они вернулись на место, их пожарная машина оказалась сильно обгоревшей.
– От смеха у него тряслись плечи.
Никогда она не видела его более счастливым. У нее сжалось сердце: проклятая, проклятая Кейбл.
Они ехали мимо виноградников и оливковых рощ, мерцавших как фольга, мимо крепости Браганци, поднимаясь в горы. Когда они заехали так высоко, что дальше машина уже не шла, Матт остановился.
– Пойдем, - сказал он, взяв ее за руку, и повел вверх по тропинке.
Наверху перед ними открывался горный простор, похожий на страну Ветхого Завета. Солнце мелькало между облаками, освещая деревни и фермы. Справа огромное пламя, словно кара, обрушившаяся на безбожный народ, лизало склоны холмов. Хлопья пепла носились в воздухе как снег.
– Тут красиво, - со вздохом сказала Имоджин.
– Я каждый год совершаю сюда поломничество. Это что-то вроде залога в том, что я вернусь сюда снова.
Самая высокая скала была покрыта подлеском. Матт раздвинул кусты ежевики и дикой лаванды, и показалась металлическая пластинка со списком имен.
– Кто они такие?
– спросила Имоджин.
– Бойцы местного сопротивления в прошлую войну. Надо бы сюда добавить твое имя, как ты думаешь?
– Мое?
– с трудом проговорила она.