Октавия
Шрифт:
– Да, моя радость, за сопротивление домогательствам трех самых выдающихся из действующих волокит. Хотя нельзя сказать, что той ночью ты действительно сопротивлялась Ларри.
Ей показалось, что он опять над ней смеется.
– О чем ты говоришь?
– пробормотала она. Он сел на углубление в скале и привлек ее к себе.
– Матт, - сказала она в отчаянии, - я должна тебе кое-что сказать.
– Давай выкладывай, - он запустил руку ей под волосы и нежно погладил затылок.
– Не надо, - всхлипнула
Он поднял письмо, лениво повертел в руках и порвал на мелкие клочки, которые тут же разметал ветер.
– Теперь пусть меня арестуют за то, что я здесь намусорил. Я знаю, что в этом письме, и мне даже не нужно его открывать. Кейбл, доведенная до отчаяния моим отталкивающим поведением и невнимательностью, укатила в Рим с Антуаном.
Имоджин смотрела на него с изумлением, и в ней затеплилась слабая надежда.
– Я пытался не очень беситься из-за твоей прогулки с Антуаном. Но в конце концов понял, что не успокоюсь, пока не поговорю с ним. И позвонил ему в Милан. Он дал мне подробный отчет о вчерашнем вечере, который слово в слово совпал с твоим рассказом. Он сказал, что ты была обворожительна, но совершенно занята кем-то другим.
Имоджин покраснела.
– Малышка, я сожалею, что так гнусно разговаривал с тобой прошлой ночью. Это как сказал Колридж: гнев на того, кого любишь, похож на сумасшествие. Но я рад, что так случилось, потому что увидел, как я к тебе привязан, сам того не осознавая. Я никогда не испытывал ничего похожего на такое жгучее, смертельное бешенство, когда уличал в неверности Кейбл.
Его голос был мягким, как ирландский ликер, а когда он обхватил ее голову руками, они пахли деревом и дикой лавандой.
– Смешная малышка Имоджин. Ты была похожа на девочку, которая бегала за нами и кричала ?Подождите меня!?
– Он наклонил голову и очень нежно поцеловал ее. Она обняла его за шею.
– О, Матт, о, Матт!
Немного погодя она спросила:
– Но я ничего не понимаю. Я думала, что Антуан и Кейбл ненавидят друг друга.
– Ненавидят? Такая острая враждебность часто означает нечто совершенно иное. У них, кажется, есть хорошая основа для того, чтобы завязать отношения.
– Но она надеется, что ты поедешь за ней.
– Тогда ей придется долго ждать. Если без конца щелкать выключателем туда-сюда, туда-сюда, как делала Кейбл, то в конце концов предохранитель перегорит. Теперь уже ничего не осталось.
У Имоджин мелькнуло подозрение.
– Матт, а ты не сам ли втянул Антуана в это дело?
Он усмехнулся:
– Не совсем. Скажем так: я заронил семена.
– А что с Ники?
– Прошел слух, что Ники положил алчный взгляд на одну нимфетку в воднолыжной школе. Трейси сегодня вечером возвращается домой, и я не думаю, что она долго будет безутешной. Так что мы с тобой остаемся вдвоем.
Имоджин смотрела на свои руки.
– Но ты возвращаешься домой?
Его лицо стало серьезным.
– Мне надо, дорогая. Сегодня утром мне позвонили из иностранного отдела. В Перу в любой момент заварится каша. Они хотят, чтобы я вылетел туда завтра.
Имоджин побледнела.
– Но тебя могут ранить.
– Только не меня. Я живуч как кошка. И, кроме того, теперь у меня есть к кому возвращаться, не так ли? У меня и для тебя есть билет. Мне жаль портить тебе отпуск, но я не могу оставить тебя одну на милость первого попавшегося волокиты или жандарма.
– Ты берешь меня с собой в Лондон?
– спросила она, не веря тому, что слышит. У нее в голове все перемешалось. Она не могла вместить столько счастья за один раз.
Матт поднял упавшую на землю банку из-под кока-колы и выдернул из нее кольцо.
– Если хочешь, можешь поехать домой в Йоркшир. Но все же лучше, - он посмотрел на нее чуть прищурившись, - тебе пожить в моей квартире, приглядеть за Бэзилом и подумать о том, куда бы ты хотела поехать в свадебное путешествие.
Имоджин открыла рот, потом закрыла.
– Все в порядке. Не надо никаких поспешных решений. Поразмысли немного над этой идеей. Тебе может не понравиться быть замужем за журналистом. Это жизнь не сахар. Но предупреждаю, я легко не сдамся. Да и все кругом твердят мне, что мы с тобой подходящая пара. И Гилмор, и Антуан, и герцогиня, и Браганци, и Трейси. У тебя много поклонников, моя радость.
– Разве?
– удивилась она.
– Да, и я самый большой из них.
Он взял ее левую руку и надел ей на палец кольцо от банки кока-колы. Потом привлек ее к себе и поцеловал.
– Я тебя люблю, - сказал он тихо.
– Потому что ты милая и добрая и потому что я знаю, что ты любишь меня.
Он взглянул на часы.
– Ого, нам надо двигаться, если мы хотим поспеть на самолет.
Имоджин что-то недовольно проворчала и прижалась к нему, ей хотелось, чтобы он поцеловал ее еще раз.
– Пошли, - сказал Матт, поднимая ее.
– Это большой день дня Ирландии, но я за себя не отвечаю, если мы продолжим тут наши лобзания. К тому же я не хочу, чтобы ты пресытилась.
Когда они ехали обратно в город, она сжимала пальцами кольцо от кока-колы, наполовину оглушенная происходящим.
И все же, когда они подъехали к гостинице, она с беспокойством посмотрела на него.
– Матт, ты уверен, что с Кейбл у тебя все кончено?
– Дорогая, - сказал он, смешно всплеснув руками на манер Эла Джолсона, - ?Я убежал на тыщи миль от той, кому вчера был мил?. Иди ко мне, если не веришь.
Прошло несколько секунд, прежде чем они заметили, что по стеклу гневно стучит Ивонн.