Октавия
Шрифт:
Я представила, как они проигрывают кассету друг другу, лежа в постели, попивая “Чарльз Хейдсик” и хохоча до упаду. Гарэт потянулся и выключил его. А потом сказал: “Аннабел, детка, пойди принеси нам кофе и проверь, удалось ли Ксандру благополучно сесть в такси”.
Она улыбнулась и вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Я с отвращением констатировала, что на ее черном костюме не было ни единой морщины.
С минуту побарабанив пальцами по столу, Гарэт произнес:
– Последние три года твое роскошное существование целиком обеспечивала компания. Если даже исключить ваши совместные с Ксандром увеселения, за тобой остается
Похолодев, я готова была расплакаться, но сдержалась, впившись ногтями в ладони.
Гарэт обошел вокруг стола и навис надо мной. Я невольно подняла глаза. Его взгляд был таким твердым, а глаза такими черными, как уголь, который его предки добывали из шахт. Я прочла в них лишь ненависть и абсолютное презрение, как будто он, наконец, отомстил за все содеянное мной: за разбитую жизнь Кэти и Тода, за попытку разбить жизнь Гасси и Джереми.
– Сейчас ты обыкновенная тунеядка, - беззлобно сказал он, - а я собираюсь заставить тебя работать, красавица. Никакой больше жизни за счет чужих денег и мужчин тоже. Кончен бал. Ты будешь работать и честно зарабатывать, как все остапьные.
Я не могла даже отвести взгляд. Я сидела, загипнотизированная, как кролик светом фар.
– Как твой кредитор, - продолжал он, - я бы хотел знать, когда ты собираешься погасить долги.
– На следующей неделе, - прошептала я.
– А каким образом?
– Я продам акции.
Он сочувственно посмотрел на меня.
– Неужели твоя глупая голова не понимает, что за “Сифорд-Бреннан” сейчас не дадут ни гроша? Мы навели справки и в “Инлэнд Ревенб”. Ты прилично задолжала и этой компании.
Замаячила долговая тюрьма. Я схватилась кончиками пальцев за край стола. И тут меня прорвало.
– Проклятый выскочка, - тихо начала я, - ты, чопорный толстый уэльский блюститель нравов, заявился сюда и изображаешь из себя Бога. Но тебе до Бога далеко. Ты просто задира и головорез. Все здесь просто уйдут в отставку, если ты станешь их унижать. Посмотришь! И тогда ты будешь выглядеть чертовски глупо со своими торжественными заявлениями о том, что по мановению волшебной палочки превратишь нас в чудо века. Я ненавижу тебя, ненавижу!
– Я уже почти перешла на крик.
– Войти сюда строем, оскорбить Ксандра и Томми Ллойда с одобрения этого жирного растрепы Рики!
Я замолчана. К горлу подступил комок.
Тут неожиданно что-то на мне щелкнуло. Это была бретелька от лифчика. Какой ужас! Я почувствована, как часть меня вырвалась на свободу.
Гарэт посмотрел с недоумением, потом разразился смехом.
– По тебе плачет сцена, Октавия. Почему бы тебе не заглянуть на Биллингсгейт ? Я уверен, что они бы с радостью взяли тебя на роль торговки рыбой.
– Не издевайся надо мной!
– закричала я, нащупала позади себя пепельницу из граненого стекла и уже готова была запустить ему в голову, как он схватил меня за руку.
– Не делай глупостей, - резко сказал он.
– Не хочешь же ты отвечать еще и за оскорбление действием? Ну-ка брось это, брось!
Я разжала пальцы. Пепельница с глухим стуком упала на ковер.
Дико дрожа, я тяжело опустилась на стул.
Гарэт протянул мне сигарету и дал прикурить.
– Я расплачусь, - бормотала я, скрежеща зубами.
– Если я поработаю фотомоделью, я смогу рассчитаться за шесть месяцев.
– Времена изменились, красавица. Не так просто заработать и десять тысяч долларов в год. Работа не валяется. И тебе уже двадцать шесть, а не семнадцать, и это заметно. Кроме того, ты не настолько дисциплинированна, чтобы выдержать целый день, работая фотомоделью. Да и вряд ли тебе будет полезно смотреть час за часом в камеру. Станешь еще более самовлюбленной. Ради Бога, займись таким делом, где сможешь использовать свои мозги.
Мои мысли закрутились, как паук в наполненной водой ванне, в поисках достаточно сокрушительного ответа. Меня спасло появление царицы бала - вошла приторно-сладкая миссис Смит с тремя чашками кофе. Она поставила одну мне.
– Я не хочу, - холодно сказала я.
– Не будь ребенком!
– произнес Гарэт.
– Если ты позвонишь Аннабел, она поможет тебе найти работу и подыскать жилье.
Я вскочила на ноги.
– Вот уж к кому я обращусь в последнюю очередь!
– надменно сказала я, собираясь удалиться.
Но не так-то просто достойно уйти всего лишь с одной бретелькой, да еще, когда надо перешагнуть через портфель, специально поставленный миссис Смит на дороге.
– Я думаю, что у Аннабел найдется в сумочке английская булавка, если ты ее хорошенько попросишь, - заметил Гарэт.
Я всхлипнула и выскочила из комнаты.
Глава шестнадцатая
Начиная с этого момента мною овладела слепая ярость. Для меня существовало только одно - отдать долги “Сифорд-Бреннан” и доказать этой пронырливой лисе - миссис Смит и Гарэту, что я вполне способна найти работу и сама позаботиться о себе.
На следующий день я продала все свои украшения. Почти все они, кроме жемчуга, доставшегося мне от бабушки, были подарены мне моими приятелями, которые оказались очень щедрыми. Я получила за все девять тысяч фунтов. По словам ювелира, времена пошли не те, но я, по крайней мере, могла хоть чуть-чуть успокоить налоговую инспекцию, а также заплатить за телефон и услуги по дому. Приглашенная мной оценщица из дорогого комиссионного магазина купила почти весь мой гардероб за шестьсот фунтов, хотя мне это обошлось раз в десять дороже. Когда она копалась в моих вещах, я почувствовала себя так, как будто с меня сдирали кожу и при этом еще посыпали солью. Я оставила себе несколько самых любимых платьев. Кроме кое-какой мебели, картины Котмана, подаренной мне Ксандром в день, когда мне исполнилось двадцать один год, и картины с изображением райского сада над моей кроватью, все принадлежало компании.
Вечером позвонил Ксандр.
– Дорогая, как ты там? Я собирался позвонить тебе еще вчера, но умирал от простуды, а сегодня не было ни минуты свободного времени. Как прошла твоя беседа с Гарэтом?
– Я бы не сказала, что спокойно, - ответила я.
– Радоваться нечему. А как прошло твое сегодняшнее утро?
– Да тоже не сказал бы, что спокойно. Он, безусловно, знает, как бить лежачего. Я уж подумывал об уходе, а потом решил, что, пожалуй, стоит остаться и посмотреть, сможет ли он вернуть нам былую репутацию. Он производит впечатление, правда?