Октоберленд
Шрифт:
2
ПОБЕГИ СВЕТА
— Она уехала! — Поч резко повернулся от окна эркера и радостно подпрыгнул. — Я маркграф! И никогда мне больше не надо будет ее слушаться — никогда!
Шаи Малиа сняла вуаль и бросила ее к подножию круглой кровати.
— Ты отлично сработал, Поч. Ты просто молодец.
— Настолько, что ты согласна выйти за меня, Шаи? — Поч взял ее за плечи, на широком веснушчатом лице расцвела улыбка, веселые глаза смотрели из-под упавших на лоб огненно-рыжих волос. — Мы вместе будем править Новым Арваром и Илвром.
— Да, мы поженимся. — Смуглое лицо склонилось к нему, блестящие черные локоны рассыпались по плечам, миндалевидные глаза прикрылись тяжелыми веками. — Но титула я не приму. Я буду счастлива просто быть твоей женой. Ты будешь править единолично — единственный хозяин доминиона.
— Да, хотя бы по титулу. — Он беспомощно поднял брови. — А на самом деле хозяин — «Шахты Бульдога». Без их денег…
— Денег! — Она рассмеялась и вспрыгнула ему на руки, прижавшись всем своим миниатюрным телом, и жарко шепнула в ухо: — Есть власть посильнее денег.
— Чарм, — согласился он. — Чарм и любовь.
— Именно, Чарм. — Она чуть прикусила мочку его уха. — Чарм вертит миры вокруг осей. А любовь — ха! — Она спрыгнула с него прочь. — Что говорят о любви «Висельные Свитки»? «Любовь — это вопрос». Интересно, может ли любовь летать? Может она нас поднять над самими собой? Или она нас бросит?
— Но ведь ты любишь меня, Шаи Малиа? — Тревога проступила на упрямом лице Поча, и он протянул руки к женщине.
Она дала себя поймать и прижалась к нему.
— «Отрывок любви» говорит: «Любовь — это полнота пустоты». Кем я была бы без любви?
— Мерзкой девчонкой на попечении заклинательницы Рики, — рассмеялся Поч.
— Горькая правда. — Она скривилась и ущипнула Поча за курносый нос. — А ты, мой заботливый дурачок? Кем бы ты был без любви?
— Хранителем Гнилого Болота, отшельником в топях среди Рифовых Островов Нхэта. — Он притянул ее поближе и вдохнул коричный запах ее собольих волос. — Твоя любовь привела меня туда, где мы сейчас. Ты сделала меня маркграфом. Но между нами и «Шахтами Бульдога» любви нет. Они ставят на нас деньги, и Овери Скарн вскорости здесь появится инструктировать нас, какие первые эдикты она хочет от нас получить — на благо своих предприятий.
— Да, Овери Скарн. — Голос Шаи стад задумчив, и она, подвинувшись плотнее, уютно потерлась о Поча спиной. — Милый, милый Поч. Как ты думаешь, что хочет сказать отрывок, когда сообщает нам, что «Любящие ждут поступи Охотника и едят из его руки»? Можешь сообразить?
— Я, знаешь ли, сын маркграфа. — Он подтянул Шаи к кровати и сел, устроив ее у себя на коленях. — Пусть я для тебя дурачок, но необразованным меня не назовешь. — Он стал подбрасывать ее на коленях. — Охотник с большой буквы означает смерть. А любящие едят с его руки, потому что они — его ищейки, ведущие хозяина к добыче. А добыча смерти — ну, это то, что получается от любви — младенцы, дети, ибо все, что рождено, должно рано или поздно умереть.
Она повалила его на кровать и села верхом.
— Да, ты отлично понимаешь этот отрывок.
— Ты — ты что, предлагаешь мне убить Овери Скарн? — Поч, пораженный этой ужасной мыслью, приподнялся на локтях.
— Ой, что за порочный разум! — Она рассмеялась и толкнула его обратно на кровать. — Нет. Я тебе не предлагаю никого убивать. Ты — маркграф. Для тебя убивают другие. Я только сказала, что есть власть посильнее денег. Чарм, любовь, смерть.
В дверь постучали.
— Это она! — Поч спихнул с себя Шаи Малиа и вскочил на ноги, оправляя смятые штаны и приводя амулеты в порядок. — Войдите!
У двери стоял мускулистый охранник в красно-золотом геральдическом мундире стражи замка, а рядом с ним — деревянный бочонок с темными латунными обручами и зубчатыми заклепками.
— Госпожа Малиа просила доставить этот предмет, как только он прибудет.
— Внесите, — приказала Шаи Малиа, не вставая с постели. — Поставьте в середине комнаты и можете быть свободны.
Охранник выполнил команду, и как только дверь за ним закрылась, она вскочила с кровати. Поч придержал ее и показал туда, где на бочке было написано место отправления: Нхэт.
— Наверное, от твоей тетки — заклинательницы. — Он в сомнении покачал головой. — Пусть ее откроют чармоделы. Может, там что-то зачарованное.
Шаи Малиа оттолкнула его в сторону, закатив глаза к небу.
— Ты повсюду видишь зло, Поч. Мучения во Дворце Мерзостей точно свели тебя с ума.
Она сняла с пояса наговорный рубин и стукнула им по бочке сверху.
— Вот, видишь? Нечего там бояться. Я лично упаковывала эту бочку и послала ее так, чтобы она прибыла к нашей свадьбе. Там наши друзья — наши Милые.
Латунные обручи лопнули, и клепки бочки распались, открыв слипшихся грязных кукол — пять штук — маленьких и лысых, как Младенцы. Едкая вонь хлынула наружу, и Поч поперхнулся от собственного крика:
— Гоблины!
— Тебе обязательно употреблять такие вульгарные названия? — нахмурилась Шаи Малиа. — Это наши Милые.
Младенцы зашевелились и встали на беспомощные ноги, чуждые, нереальные, уродливые фигурки из тяжелого сна. Крошечные морщинистые ручки потянулись к Почу, грязные ручки и голые тела с распухшими животами, измазанные грязью, воняющие старой гнилью — потянулись к нему. Глаза смотрели в разные стороны, набухшие веки сходились, не смыкаясь, над радужками, как трещины в стекле. А крошечные рты беззвучно открывались и закрывались, в чем угадывался намек на улыбку — радостную и злобную.
Шаи Малиа встала перед ними на колени и взяла их на руки. Они вцепились в нее ручонками. Головы-луковицы, слишком большие, чтобы долго держаться прямо, припали к грудям женщины и опустились к ней на колени.
— Иди сюда, Поч! Иди сюда и возьми наших Милых вместе со мной.
Поч, шатаясь, в ужасе попятился. Сырная вонь забивала ему легкие. Он хотел дотянуться до двери и выбраться в коридор, но дверь от него пятилась. Она была далеко-далеко, ему не дойти. С полным ртом крика он свалился на колени.