Октябрьская страна
Шрифт:
– О Господи!
– Джозеф поспешно подхватил пакет с земли.
– Посмотри, что ты наделала! Нескладеха!
– Нет, наверное, мне лучше было сломать лодыжку...
– пробормотала Мари.
– Это же были самые лучшие черепа - и ты их испортила. А я так хотел привезти их домой и показать друзьям...
– Прости меня, - еле слышно сказала она.
– Прости, прости!..
– с досадой выкрикнул Джозеф, мрачно заглядывая в пакет.
– Черт-те что! Где я теперь найду такие? Нет, это просто
Поднялся ветер. На узенькой улочке не было ни души - только Мари и Джозеф, почти зарывшийся лицом в свой пакет. Никого. Только они вдвоем, вдалеке от всего мира, за тысячи миль отовсюду - откуда ни возьми... А вокруг- пустой, ничего не значащий для них город. И голая пустыня, над которой кружат ястребы.
Чуть впереди, на крыше оперного театра, сверкали фальшивым золотом греческие статуи. В какой-то пивнушке надрывался граммофон, чужие слова уносил ветер.
Джозеф закрутил верх пакета, чтобы тот не раскрывался, и с досадой сунул в карман.
Они как раз успели на гостиничный ленч к половине третьего.
Сидя за столиком напротив Мари, Джозеф молча зачерпывал ложкой альбондигасский суп. Пару раз Мари весело заговаривала с ним, указывая на настенные фрески, но он только хмуро смотрел на нее и молчал. Пакет с разбитыми черепами лежал рядом на столе...
– Senora...
Коричневая рука убрала со стола суповые тарелки. Вместо этого появилась большая тарелка с энчиладами [ Блинчик с острой мясной начинкой].
Мари подняла взгляд.
На тарелке лежало шестнадцать энчилад.
Она взяла в руки вилку и уже потянулась, чтобы взять себе одну штуку, но вдруг что-то ее остановило. Она положила вилку и нож по обеим сторонам тарелки. Оглянулась, посмотрела на расписные стены, затем на мужа... Взгляд ее снова вернулся к энчиладам.
Шестнадцать. Одна к одной - вплотную друг к другу. Длинный ряд...
Мари принялась считать их.
Один, два, три, четыре, пять, шесть.
Джозеф выложил одну на тарелку и съел.
Шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать.
Она спрятала руки на коленях.
Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать.
Мари закончила считать.
– Я не хочу есть, - сказала она.
Джозеф положил перед собой еще одну энчиладу. Начинка, запеленутая в тонкую, как папирус, кукурузную лепешку. Вот он отрезает кусочек и кладет в рот... Мари мысленно представила себе, как этот кусочек пережевывается у него во рту, смачивается слюной, хрустит - и зажмурилась.
– Ты чего?
– спросил он.
– Ничего, - сказала она.
Осталось еще тринадцать энчилад - они были похожи на маленькие посылки или конвертики с младенцами...
Джозеф съел еще пять.
– Что-то мне нехорошо, - сказала она.
– Ела бы
– Не хочу.
Он покончил с энчиладами и, открыв пакет, достал оттуда один из полураздавленных черепов.
– Может быть, не надо здесь?
– Почему это еще?
– Джозеф смачно откусил одну из глазниц и принялся жевать.
– А они ничего, - сказал он, перекатывая леденец на языке. После этого отхватил еще один кусок.
– Очень даже ничего.
Она вдруг заметила выдавленное на черепе имя.
Там было написано "Мари".
Это надо было видеть, как она собирала чемоданы - свой и его. Бывает, в спортивных репортажах кадры прокручивают наоборот; например, только что спортсмен прыгнул с трамплина в воду - и вот он уже запрыгивает задом наперед обратно, на спасительный трамплин. Так и сейчас на глазах у Джозефа вещи словно сами собой залетали обратно в чемоданы: пиджаки-в один, платья-в другой... Перед тем как юркнуть в коробки, в воздухе птицами парили шляпы... Туфли, словно мыши, разбегались по полу и исчезали в норках. Наконец чемоданы закрыли свои пасти, клацнули замки и повернулись ключи. Все.
– Ну вот!
– воскликнула Мари.
– Все запаковано! Боже мой, Джо, как я счастлива, что мне удалось тебя уговорить.
Подхватив чемоданы, она засеменила к двери.
– Подожди, дай я помогу, - сказал он.
– Да нет, мне не тяжело, - покачала головой она.
– Но ты же никогда не носила чемоданы. И не надо. Я позову посыльного.
– Ерунда, - проговорила Мари, задыхаясь от тяжести.
Уже на выходе из номера мальчишка-посыльный все же выхватил у нее чемоданы с криком:
– Senora, рог favor! [ Сеньора, будьте любезны! (исп.)]
– Мы ничего не забыли?
– Джозеф заглянул под обе кровати, после чего вышел на балкон и внимательно оглядел сквер. Зашел обратно, осмотрел ванную, секретер и даже умывальник.
– Ну вот, - сказал он и с торжествующим видом вынес что-то в руке.
– Ты забыла свои часы.
– Неужели?
– Мари торопливо надела их и вышла за дверь.
– Не понимаю...
– проворчал Джозеф.
– Какого черта мы выезжаем в такую позднотищу?
– Но еще ведь только полчетвертого, - сказала она.
– Всего лишь полчетвертого...
– Все равно не понимаю, - повторил он.
Оглядев в последний раз комнату, Джозеф вышел, прикрыл дверь, запер ее и, поигрывая ключами, стал спускаться вниз.
Мари уже ждала его в машине. Она прекрасно устроилась на переднем сиденье - и даже успела расправить на коленях плащ. Джозеф проследил, чтобы в багажник загрузили остатки багажа, а затем подошел к передней двери и постучал. Мари открыла и впустила его.