Окулист
Шрифт:
Каждый раз, уходя из дома, я надёжно прятал журнал (сокровище) в свой тайник в шкафу. Сейчас я точно знаю, что мамаша прихлопнула бы меня, если б наткнулась на него. Просто пристукнула бы, как муху, и всё! Однажды эта ведьма меня так отделала! И всего лишь за то, что я потрогал член! Что она придумала себе, не знаю, но получил я тогда здорово! Найди она журнал… Ооо… убила бы точно! К счастью, я умел скрывать свою маленькую радость, да и мамаша вскоре крепко подсела на всякие успокоительные и снотворные таблетки, ей стало совсем не до меня. Это было хорошее время… Её зависимость даровала мне некоторое спокойствие. Я наконец-то мог нормально учиться и даже спать! А через год, полтора, не считая ночных кошмаров, меня уже ничего не беспокоило. Мать, одурманенная
Её агрессии не было предела, часто она прямо-таки измывалась! Особенно тяжко было, если она обнаруживала лужу на простыне… Ох и доставалось тогда!
Вытащит за волосы с кровати, я визжу, как недобитый поросёнок, волочусь за ней в ванну доверху налитую горячей водой! А потом терплю её усердные отмывания, уж эта ненормальная женщина знала толк в отскабливании, как она это называла, грязи!
– Ах ты сучонок опять нассал? Сейчас я тебя выскоблю до блеска, маленькая вонючка! Проси прощения! Кому говорю! А ну, говори, прости мама! – визжала она, шлёпая меня по лицу ладошкой.
И повторял: «Прости, мама!»
– Не слышу! Громче говори! – орала она беспрестанно и очень больно хлыща меня по щекам и ушам.
– Прости!!! Прости мамочка! – повторял я поскуливая.
– То-то же гадкий мальчишка! – успокаивалась она и начинала неистово тереть меня, так что кожа потом неделю болела, шелушилась и даже облазила.
Если я плакал и говорил, что больно, она снова била меня приговаривая.
– Ах ты дрянь! Тебе больно? А мне думаешь не больно ежедневно выгребать за тобой мочу? Сукин ты сын? Мне думаешь не больно? Я вот что подумала… А не стоит ли мне, завязать твой маленький писюн на узел, чтобы больше не было этих гадких мокрых луж по ночам? А? – говорила она оттягивая мой малюсенький скукоженный от страха пенис.
– Не надо мама! – умолял я хлюпая носом и она, прищурив глаз внимательно, осмотрев его, отпускала.
– Если ты нагадишь ещё раз, грязный поросёнок… Клянусь, я перевяжу твою пипиську верёвкой! А знаешь, что произойдёт тогда с ним? Кровь перестанет поступать, он почернеет и вскоре совсем отвалится! Наверное, мне всё-таки нужно посильнее стянуть его верёвкой, чтобы тебе больше нечего было дрочить! Отвечай гадкий извращенец! Будешь ещё трогать его? – говорила она безумным голосом, всё сильнее сжимая пенис в руке.
– Я не трогаю его мама! Я никогда не трогаю его!!! – заверял я дрожащим голосом.
– Смотри мне гадина! Господь всё видит! Господь видит, ты меня понял? Понял? – повизгивала она, намыливая мою промежность мылом.
– Я всё понял мама! – ревел я.
Она снова успокаивалась и начинала мылить меня дешёвым, вонючим мылом, а в конце процедуры всегда требовала.
– А ну, говори СПАСИБО МАМА!
– Спасибо мама! Спасибо! – повторял я, теряя сознание.
В общем мне крепко доставалось тогда. Иными словами, могу смело утверждать, что ненормальная мамаша планомерно меня уничтожала, не скрывая своих истинных намерений. Она прямо в открытую не раз говорила.
– Нужно было удушить тебя ещё в младенчестве, грязный свинтус! Или лучше оставить зимой на улице! Сейчас бы не было столько проблем!
Я ненавидел её и ещё больше ненавидел себя за слабость… Успокаивался мыслями о том, что очень скоро, я всё же вырасту и тогда ни один человек в этом мире не посмеет смешивать меня с говном! Я убью любого, кто только подумает об этом.
Но чёрт побери мне тогда было всего лет 9 или 10! До полной взрослости могло случиться всё что угодно.
Спасло меня, наверное, всё-таки то, что мать окончательно подсела на успокоительное. Она всё больше становилась похожа на тень, такая же серая и почти прозрачная, такая же искажённая, абсолютно безмолвная и только непередаваемый шлейф подгнившей,
Школа спасала меня и унижала одновременно. Было кое-что светлое там, это кое-что заставляло меня идти туда несмотря ни на что! Это были знания и девочка по имени Милдред, я считал её ангелом. Наверное, это была любовь, не такая, как с девками из журнала Playboy, нет! Милдред, белокурая малышка заставляла моё сердце замирать.
Я часто садился на лестницу у входа в школу, делая вид, что нормальный ребёнок, ну, тот чьи родители обязательно приедут забрать после занятий. Садился, открывал какой-нибудь предмет из заданной программы, а сам тайком поглядывал на неё… Какое было чудо смотреть на дивные вьющиеся волосы, скажу я вам… Лучи солнца проникали в них, и белоснежные локоны прямо переливались золотистым перламутром! А если солнечный зайчик перепрыгивал ей на щеку, то и без того прозрачная кожа начинала светиться и становилась почти мерцающей. Это так завораживало… Однажды я, наверное, засмотрелся и она заметила! Мы также сидели, ожидая на лестнице, и она смачно грызла яблоко, красное и сочное. Яблоко было такое наливное, что с него даже сок брызнул, когда Милдред откусила! Короче, я, прямо как полудурок залип на этом процессе, и она заметила, что я таращусь! Засмеялась и подсела ко мне!
– Привет я Милдред Харрис. Хочешь куснуть? Тебя, как зовут? – сказала она широко улыбаясь и протянула мне своё яблоко.
Меня это смутило, не из-за микробов, разумеется, мне кажется, дети об этом вообще не думают. Я застеснялся, потому что раньше меня никто и никогда не угощал. Просто никто и никогда… Краснея до кончиков ушей, я всё же взял его.
– Я Питер, спасибо… – ответил я, стараясь выглядеть нормально.
– Родителей ждёшь? – спросила она, промеждупрочем.
– Угу! – соврал я.
Чтобы больше ничего не говорить, сделал огромный кусь! Яблочный сок брызнул во все стороны, и мы рассмеялись.
Чёрт побери в тот день я почувствовал себя нормальным ребёнком, беззаботным школотой, грызущим вкусный сочный фрукт, один на двоих, с подружкой! В тот миг я был ребёнком, у которого всё хорошо! Это был счастливый день!
Она была доброй девочкой, я берег эти светлые чувства, прятал их глубоко внутри себя в тепле и сухости. В редкие моменты общения мне удавалось рассмотреть её нежные черты и всякий раз, когда она замечала это, я стыдился, краснел как помидор и отводил глаза. Никто в целом мире не знал о моих чувствах и я тихонько и очень удобно жил в самом себе охраняя эту тайну и ждал… Было необыкновенно понимать, что Милдред существует, что она тоже ходит по этой земле, по тем же самым дорогам и, главное, в ту же самую школу что и я. Есть в мире люди, обладающие странным перламутровым светом. Они, как светлячки в ночи, освещают путь, всем, кто находится рядом! Эта девчонка была из таких невероятных созданий, теперь я точно знаю это… точно знаю!
Все мысли, связанные с ней, были какими-то детскими, совершенно чистыми и я на удивление не страдал от этой чистоты… Мне никогда в голову не приходило представить её голой или подумать о её маленькой, бархатной письке! Что вы, ни разу! Наша странная дружба продолжалась почти три года, мы часто встречались на лестнице и почти молча ждали её маму Леди Келли. Я ни за что не хотел отказываться, от удовольствия проводить малышку Милдред взглядом, даже после того, как меня поймали подонки из старших классов и сильно поколотили, я не отступил! Они не учли одного, побои и издевательства, это обычное для меня дело. Я живу с этим с пелёнок, единственное чего они добились унижениями, это моей озлобленности! Демон, живущий внутри меня, сделал решительный рывок, он почти вырвался тогда наружу, не хватило самой малости!