Олаф-сотник
Шрифт:
Никто не мог утверждать точно, что Договор когда-либо существовал в виде свитка или табличек, никто не знал точных формулировок его положений. Но восьмилапые, хранившие информацию только в передаваемой друг другу памяти, по прежнему как могли передавали людям смысл древнего документа. Язык эмоций, мыслей, прямо возникающих в голове двуногих, можно было пересказывать разными словами. Однако всем было ясно, что люди торжественно отказались от искусства приготовления ядов.
– Степной Договор может быть неизвестен здесь...
– предположил Олаф.
– Или известен, но растоптан!
– чуть громче сказал Люсьен, и Стас испуганно схватил его за руку.
– Повстанцы нарушают Договор, но они живут недолго и не успевают создать яды. Здесь, наверное, успели.
– Успевали и в степи.
Олаф-сотник выбился в доверенного человека Смертоносца Повелителя из простого воина именно во время карательных операций против повстанцев, или дикарей. Если восставшим людям удавалось победить в каком-либо городе, то это означало полное истребление восьмилапых. Тогда с опасной заразой приходилось бороться соседям. Пауки часто уходили в походы, смертоносцы не могут долго не воевать.
– Когда группы их города Пьяш... Вы, наверное, и не слышали о таком? В общем, там случилось обычное восстание, каких много было в степи даже на моей памяти. Люди поверили колдунам, стали поклоняться Фольшу, а потом однажды подожгли город. Я много раз говорил Смертоносцу Повелителю, что опутанные паутиной города - готовая ловушка...
– Ты так говорил с Повелителем?
– - полуиспуганно, полувозмущенно переспросил Люсьен.
– Да, и если я жив - значит, я не сделал ничего предосудительного. Старик... Знаешь, Люсьен, я уж буду его звать, как мне привычнее. Так вот, Старик соглашался, но настаивал на соблюдении традиций. К тому же самкам нравится когда темно, много старых тенет... Малыши бегают... Я пытался объяснять: представь, к чему приведет в сухой сезон любая искра! И знаете, что мне ответил старый смертоносец? "Мы размножаемся быстрее людей. Степь не оскудеет восьмилапыми." - вот так он ответил.
– Это верно, - не совсем кстати поддержал его Стас.
– Если бы смертоносцы не убивали друг друга, то давно не осталось бы места для других!
– Тише... Вот и пойми насекомых. Знают, что восстание людей неизбежно, но продолжают жить как прежде. Ладно, я не о том...
– Олаф задумался.
– Те, люди Фольша, бывшие жители Пьяша, подготовились на совесть. Они отбились от трех экспедиций, и никто не мог понять, как. Меня предупредили, когда я повел триста бойцов на восток, что происходит что-то неожиданное. На наше счастье, дикарей все же изрядно потрепали, иначе не сидел бы я здесь. Они использовали отраву, и не только ее - еще колдуны надоумили повстанцев приделать к лукам доски и натягивать тетивы с помощью ворота.
– Зачем, не понимаю?
– фыркнул Люсьен, как и все обычные люди относившийся к повстанцам, верившим в своего глупого бога Фольша, с глубочайшим презрением.
– Стрела летит быстрее, на малом расстоянии от нее не в состоянии увернуться даже смертоносец. Особенно ели прикрыть оружие тканью, чтобы он не ожидал выстрела... Даже без яда легко убить восьмилапого, не говоря о людях!
– опытный каратель помолчал.
– Они шли к нам, в Чивья... Снюхались с колдунами в нашем городе, собирались поддержать их выступление. Когда я вернулся, то отправил на костры несколько десятков совращенных. Представь, Люсьен, что было бы, улыбнись им удача?
– Могли погубить Чивья, - предположил стражник.
– Чивья! Они не хотели жечь наш город, понимаешь? Эх ты, горец... Имея стены и войско хотя бы в несколько сот человек, повстанцы могли бы выдержать бой с настоящей армией. Еще бы - такое оружие! Смертоносцы шли бы в бой и не возвращались, а в Чивья продолжали бы стекаться дикари. Им бы еще захватить ваш Хаж, чтобы прижаться спиной к горам, и началась бы война вроде Древней.
– Древняя война вывела почти весь род человеческий!
– напомнил Люсьен.
– Им-то что, людям Фольша?
– усмехнулся Олаф.
– Пока нас растет, пока можно его курить и видеть бога, им все равно. К счастью, больше мы никогда не слышали об отравленных стрелах, другие колдуны не знали секрета яда.
– Да ведь ядов полно!
– удивился Стас.
– В каждом почти пауке, в скорпионах, в сороконожках...
– Не все так просто. Укус скорпиона, например, не убивает взрослого восьмилапого, а только парализует. А много ли яда ты сможешь нанести на кончик стрелы?..
– И еще я слышал, что если прижечь рану ядом сороконожки, то он уменьшит действие скорпионьего, или даже паучьего, вроде шант, - добавил Люсьен.
– Сам, правда, никогда не пробовал... Но в самом деле, откуда берется такой страшный яд?
– Неплохо бы выяснить, - согласился Олаф.
– Ты уж постарайся мне не мешать своей готовностью умереть за королеву. Просто не торопи события.
– Разве ты не допрашивал тех повстанцев?
– В том-то и штука, что нет. Некого было допрашивать - раненые кончали с собой. Как? Очень просто: им было достаточно лизнуть любое свое оружие, и делали они это не колеблясь. Что, впрочем, вполне разумно... Допросить я никого не смог, зато потерял сто семьдесят человек. Боялся показаться Старику, готов был за такие потери сам лизнуть стрелу... Но он только спросил: никто не ушел? И больше не говорил об этом.
– Беда пришла, - вздохнул немного успокоенный Люсьен.
– Извини, что я тебя заподозрил в измене. Но беда пришла к нам большая. Даже две: с той стороны гор стрекозы, с этой - дикари. Но я подумал, что яд... Договор ведь запрещает его использовать только против восьмилапых, верно?
– Неверно, - усмехнулся сотник.
– Договор вообще запрещает людям пользоваться ядом. А отмена одного правила поставит под сомнения все... Ведь они одинаково древние, понимаешь? Беда пришла, ты прав, Люсьен. И в твоих словах я тоже вижу приближение этой беды.
Стражник сконфуженно замолчал. Оба услышали, как посапывает Стас - островитянин сильно переутомился, он не привык к такой жизни. На далеком западном острове никогда не происходило ничего неожиданного... Не сговариваясь, оба воина тоже прикрыли глаза. Впереди еще половина ночи, которую предстоит провести в плывущей по неизвестному озеру лодке, а завтра - тяжелый день.
3
– Поднимайтесь!
– крикнул сверху Стефан, откидывая тяжелую крышку люка.
– Засиделись, наверное?!