Олаф Торкланд в Стране Туманов (Непобедимый Олаф)
Шрифт:
– Ну а кто же тогда у вас там, на Севере, занимается хозяйством? искренне удивился старик.
Последние слова дворецкого заставили Олафа поворошить воспоминания, мысли короля потекли по извилинам, формируясь в идею.
– Уууййаа!
– завопил восторженно конунг, совсем забыв, что он в королевских покоях, а не на борту боевого драккара.
Старый слуга аж отшатнулся, ожидая от своего дикого повелителя очередной варварской выходки, иногда совсем небезобидной. Но его опасения были напрасны. Торкланд пребывал в чудесном настроении, он одержал очередную победу! Это была победа разума! Новое незнакомое чувство охватило короля. Выигрывать сражения
– И как же это я раньше до этого не додумался?!
– разорялся он.
Старик, еще не поняв, в чем дело, решил на всякий случай не дразнить зверя и, низко поклонившись, попросил разрешения удалиться.
– Катись,- отмахнулся король. Его сейчас занимали более важные проблемы, нежели правила приличия или придворный этикет.
"А все-таки старый не промах, это он натолкнул меня на эту мысль своим вопросом,- думал Торкланд, выходя из кабинета в коридор.- Надо отвесить ему золота, пока оно полностью не перешло к этим проституткам. Кстати, этому безобразию придет конец в первую очередь". И Олаф, злорадно ухмыльнувшись, ступил в тронный зал.
Пир шел горой, и появление короля осталось незамеченным точно так же, как никто не заметил и его исчезновения. Олаф твердым шагом подошел к столу и, схватив железной хваткой Сигурда за плечо, сдернул его с лавки. Воин предстал перед монархом с ничего не понимающим видом. Торкланд что было силы заехал своему ярлу по морде, но эта привычная мера не дала видимых результатов. Выражение пьяных глаз красноречиво говорило, что ярл готов стойко выдержать очередную порцию королевской милости, лишь бы побыстрее вернуться к прерванному занятию. Олаф в гневе схватил викинга за шиворот.
– Бегом на пристань, готовь свои драккары к отплытию в Урманию. Привезешь сюда свою жену, ну и других женщин фиорда, которые пожелают повидать муженьков,- проревел конунг, толкнув ярла в сторону двери.
Услышав такие слова, Сигурд начал приходить в себя буквально на глазах. Пролетев через всю залу, он приземлился уже трезвым, как стекло от бутылок из-под спайнлендского вина.
– За что?! Олаф!
– взмолился он, поднимаясь на ноги. Некоторые не очень упившиеся викинги стали проявлять интерес к происходящему. Олаф заметил это и повернулся к пирующим:
– Эй, Хлов, Ульф, Свен, Гунгерн, Эйрик, Ас, вы что уставились, думаете, вас это не касается? Не более чем через одну полную луну я желаю видеть ваши семьи при дворе Ингленда, а то что за знать без жен и наследников?
– И Торкланд врезал кулаком по столу так, что с него посыпалась снедь,- подкрепив этим непреклонность своих намерений.
Протрезвление стало всеобщим. Привести в Ингленд своих жен означало навсегда лишиться тех благ, которыми хирдманы были окружены в отсутствие любимых. Нетрудно было представить, что с появлением первой же скандинавки веселым саксонским девочкам тут же придется заняться своей основной работой, а воинам больше не видать их ласки. Да и веселые мужские застолья наверняка перестанут быть ежедневным событием. В тронном зале повисла гробовая тишина. Воины переваривали услышанное. Олаф ходил вдоль столов и, плотоядно пощелкивая челюстью, испытующим взглядом смотрел на своих подданных.
– Я хочу напомнить вам, погрязшим в пьянстве и разврате, что, завоевывая Бритленд, мы собирались осесть здесь и создать грозное королевство. Вы сами выбрали меня своим предводителем. Теперь же, не обессудьте, я принял единственно возможное решение. Никто из вас и не думал заниматься государственными делами, свалив все проблемы на меня!
– Олаф тряхнул рыжей бородой и воодушевленно продолжил: - Вы, недостойные называться даже йотуновскими выкормышами, с утра до вечера только и делаете, что опустошаете винные погреба и разбазариваете казну королевства. И я вдруг подумал: почему наш родной Север давно уже не пошел с молотка, сплошь населенный такими пройдохами? Я вспомнил, что кроме вас в Урмании еще живут наши дорогие жены, благодаря которым эта страна все же процветает. Я смекнул, что с тем, с чем не можете совладать вы, суровые воины, легко справятся ваши жены. Уж они-то заставят саксонских керлов платить десятину, и даже больше, обойдясь без всяких счетоводов. Эта страна будет богатеть, и мы, опираясь на ее крепости сможем совершать дальнейшие завоевания!
Олаф закончил пламенную речь, взывая к неумолимой жажде славы и крови, присущей викингам. Но вместо бурных возгласов, к которым привык Торкланд, зал ответил тишиной.
– Извини нас, конунг,- раздался голос старого ярла Рагнара,- ты поступаешь мудро, призывая сюда наших жен, если желаешь процветания этой стране. Но при этом мы все лишимся тех благ, которые кровью завоевали в войне с саксами. Ты идешь на вынужденные меры, и мы понимаем эту необходимость. Но ты забыл, что ты, конунг, всего лишь первый среди равных и поэтому должен быть всегда впереди.
Олаф слушал, пытаясь понять, к чему клонит ярл.
– Ответь всем нам, конунг Олаф, привезешь ли ты в Ингленд свою Асьхен? Старик уставился на Торкланда своим единственным глазом.
Хирдманы замерли, в напряжении ожидая ответа. Это был серьезный вопрос. Олаф задумался, дело было вовсе не в том, что он не хотел видеть свою жену в королевстве. Даже наоборот, ее твердая рука быстро навела бы здесь порядок, и он смог бы, не тревожась за судьбу страны, готовить новые походы. Нет, дело было в другом - они были в ссоре.
Весной, когда уже дикие гуси вернулись из теплых стран на родину, тяжелый на подъем Торкланд все продолжал встречать Йоль в компании Магнуса Бочки Эля и некоторых других соседей. Тогда Асьхен, устав от расточительного безделья своего муженька, просто выперла его на летние заработки вместе со всем хирдом. Торкланд был не на шутку разгневан, но поделать ничего не мог.
– Ты зря так поступаешь, вздорная женщина!
– кричал Олаф с борта удаляющегося "Йормунганда".- Еще сама ко мне прибежишь!
Он сперва отправился в Дунленд, в надежде на умный совет конунга Хэймлета. Но не застал того дома. Хэймлет уже уплыл куда-то на промысел, уведя с собой половину датского флота и оставив вместо себя Элръера Светловолосого. Встретив весьма недружелюбный прием, Торкланд отправился дальше. Только уважение к конунгу данов остановило руку славного викинга, когда он уже хотел свернуть шею этому выскочке Элръеру. Плывя вдоль побережья Франкленда, хирд Торкланда грабил и жег все подряд деревни и, естественно, не знал неудач. Встреченные викинги присоединялись к Олафу, и с началом лета под его рукой уже была целая флотилия. Тогда у ярла и родилась идея захватить саксонский престол и стать настоящим королем, с обширными землями, дворцами и замками, придворными, слугами и дворцовым этикетом, как, он слышал, было заведено при дворах Франкленда, Спайнленда и Миклагарда.