Ольф. Книга третья
Шрифт:
– Ты можешь предложить что-то равноценное? – спросил я с интересом.
– Зависит от того, что ты хочешь.
– Давай обрисуем тему разговора, иначе он затянется и никуда не приведет. Ничего равноценного пульту у тебя нет, ты блефуешь и стараешься вызнать, как много мне известно о чертоге. – Я тоже назвал медальон пультом, а корабль чертогом, чтобы не казаться дилетантом в дискуссии с профессионалом. – Но ты прав, управляться с непонятной техникой у меня выходит плоховато, хотя главное мне известно: у кого пульт – тот и хозяин, пусть и временный. Ситуация на сегодня сложилась такая: я – владелец чертога, ты – никто. Мне не нравится, как ты жил и что делал в образе Альфалиэля, но это не мое дело. Сейчас я хочу договориться на простых условиях: ты помогаешь мне с неосвоенными функциями кор… чертога, я в ответ исполняю адекватную просьбу с твоей стороны. С формулировкой просьбы не тороплю, а если твоя помощь окажется существенной, то смело рассчитывай на исполнение нескольких просьб. Повторюсь: твое желание должно быть адекватным тем обстоятельствам, которые сложились на сегодняшний день. Твое всемогущество в прошлом. Ты ведь понимаешь, что достаточно мне сделать вот так…
С театральным щелчком пальцев я закрыл проем.
Для Альфа чертог исчез.Невидимый, я отлетел на несколько метров в сторону и остановился, спокойно ожидая, что предпримет бывший владелец. Заметит ли он перемещение прозрачного аппарата?
– Я прекрасно представляю реалии. – Альф устало опустился на землю. – Сделайся видимым, поговорим.
Проем открылся не в прежнем месте, и взгляд Альфа резко перескочил в мою сторону. Я сделал приятный для себя вывод: чертог для бывшего хозяина невидим так же, как для всех. Это было понятно изначально, но стоило проверить – вдруг я чего-то не знаю?
– Желание созрело? – спросил я.
– Сначала расскажи, какие у тебя цели.
Правильно, это умный, взвешенный, серьезный подход. Начнись разговор сразу с торга, я задумался бы, стоит ли сотрудничать с таким человеком.
– Имеешь в виду, хочу ли я захватить мир? Или создать новую религию имени себя и стать богом? Или сделать «чтобы наши победили» – «наши» по идеологии, вере, национальности, современной политике, отношению к меньшинствам или большинству? Или хочу ли я восстановить попранную справедливость в отношении кого-то из тех же меньшинств или большинств? Или жажду ли вкусить прелестей всех красавиц мира? Ни то, ни другое, ни третье, ни пятое-десятое. Моя цель проста и неказиста: оставаться в тени и помогать людям. Я понимаю, что всех не спасти и мои потуги останутся каплей в море, но с твоей помощью, надеюсь, возможности возрастут.
Альф кивнул:
– Нельзя помочь всем.
– Можно помочь кому-то. Если бы этим «кем-то» оказался ты или кто-то из близких, в твоем голосе слышалось бы больше энтузиазма.
– Как ты хочешь помогать людям?
– Постоянно и постепенно, то есть начну с малого. Буду лечить, кого смогу. Буду спасать заблудившихся и потерпевших крушение. Буду искоренять несправедливость везде, где замечу.
– «А судьи кто?» – хмыкнул Альф.
– Я не судья, и роль палача тоже не рассматривается. Главное – совесть. Когда совесть подскажет, что делать, я буду это делать, в остальных случаях предпочту подумать еще раз или воздержаться. Постепенно составится план, как эффективнее нести людям счастье, и от разовых акций я перейду к системным.
– Все же не можешь без лавров самого главного хоть в чем-то.
– Статус «самого главного» меня не интересует. Если ты сможешь стать людям полезнее меня, я отдам пульт тебе. Меня жизнь достаточно побила, чтобы понять главное.
– И что же, по-твоему, главное?
– Совесть.
– На какие же подвиги ведет тебя твоя совесть?
– Она подсказывает, как, не выпячивая себя, сделать жизнь других лучше. Можно ли уничтожить войны? Пока нет. Но что-то сделать можно. Что? Надо узнать и сделать – так, чтобы никому не навредить. Можно ли уничтожить болезни? Пока нет. Но что-то сделать можно. Что? Надо узнать и сделать – так, чтобы никому не навредить. Можно ли уничтожить преступность? Пока нет. Но что-то сделать можно. Что? Надо узнать и сделать – так, чтобы никому не навредить. Можно ли уничтожить шовинизм и национализм? Пока нет. Но что-то сделать можно. Что? Надо узнать и сделать – так, чтобы никому не навредить. Я надеюсь, что ты мне в этом поможешь.
Альф задумался. Несколько раз он открывал рот, но снова закрывал. Когда он, наконец, заговорил, я услышал не то, что собирался услышать.
– Красивые слова. Нацизм тоже начинался с красивых слов.
– Любая идея начинается со слов, а дальше все зависит от людей.
– Я по образованию историк, поэтому поверь специалисту: любая идея – это слова и ничего больше. Кто хочет делать – не ищет слов, он делает.
– Поэтому я нашел тебя – чтобы делать. Зачем мне конкурент, чьи знания могут оказаться опасны? Я иду на риск, результат мне важнее собственной безопасности.
Альф поднялся с земли и отряхнулся.
– Мне нравится твой подход, ты меня почти убедил. Почти – поскольку я не верю никому, особенно ворам, укравшим у ближнего нечто ценное. Но в целом ты кажешься достаточно честным, и я согласен на сотрудничество. Впустишь меня внутрь?
– Входи.
Допускать прежнего владельца в чертог было опрометчиво, а что делать? Без Альфа я останусь на уровне неандертальца, который микроскопом колет орехи.
Интерьер я оставил первоначальный – зелевато-серо-коричневый, с живыми неровными стенами. Альф окинул взглядом обстановку и ничего не сказал.
– Еще умею вот так. – Я сделал чертог малиново-розовым, с блестками и переливающимся сиянием.
Альф поморщился:
– Мы не в домике Барби, верни как было.
Я вернул.
– Новые комнаты делать умеешь? – спросил Альф.
– Это увеличивает корабль.
– Кровать ты мне не отдашь, вдвоем с тобой я не лягу. Предлагаешь спать на полу? – Он шагнул к центральному «креслу пилота» – единственному сидячему месту рубки. – Это у тебя кресло, что ли?
– Да.
– Ты действительно ничего не знаешь.
Альф строил из себя всезнайку, а меня намеренно принижал, то есть набивал себе цену. Я вернулся к главному:
– Ты определился с желанием?
– Что ты знаешь обо мне?
– Хватит отвечать вопросом на вопрос. Информация – сила, и если я что-то расскажу, взамен должен получить что-то, как минимум, равноценное. Из нас двоих я в более выигрышном положении, не забывай об этом. Для начала скажи, например, как правильно использовалось кресло, раз уж оно тебя так удивило.
– «Кресло», надо же было додуматься. – Альф поморщился. – На самом деле это алтарь.
Ни фига ж себе тут дела творились. Вспомнилось, как к визиту Альфалиэля готовили Катеньку – юную, неопытную, ничего не понимавшую. Полина, воздев руки, провозглашала, приглашая божка на приготовленное для него пиршество: «Альфалиэль, всеобъемлющий и вездесущий, прими дар счастливых сестер твоих, возьми то единственное, чем можем мы, смиренные и послушные, одарить бесконечно могущественного…» А дальше было что-то про кровь. Оказывается, от меня укрылось самое ужасное. Ритуал не совершился до конца, поскольку вмешались парни, и если его домыслить, то получится, что Альфалиэлю за непонятные заслуги дарили молодых девушек – скорее всего, как в старину, в языческих обрядах, девственниц. Что безумные адептки делали с ними дальше? В древности на алтарях убивали жертву или сжигали ранее убитую. Если так…