Ольга
Шрифт:
Как ни странно, но начинать карьеру практически с нуля в возрасте двадцати девяти лет было вовсе не страшно, а скорее наоборот очень интригующе. Это вызов на который стоит решаться, учитывая открытость большинства современных профессий. Запрограммированный советским прошлым выбор карьеры в семнадцать лет во время поступления в ВУЗ больше не является безальтернативным. Он безусловно правильный, но не единственный. И важно понимать это, сколь сильны бы не были пережитки того времени. Сейчас доступность образования даже в нашей стране находится на довольно высоком уровне, а профессиональный рост давно заложен в рабочий опыт. Конечно, есть и обратная сторона медали, в лице тех двадцатипятилетних главных менеджеров и главных редакторов, которые слишком рано забрались на вершины
Решившись остаться в Москве, я подыскала себе уютную съемную квартирку недалеко от офиса. Длительное пребывание заграницей наложило отпечаток на мою новую жизнь в столице. Нет, эта жизнь не показалась мне ужасной или резко контрастирующей с жизнью в Париже. Скорее наоборот, я впервые смогла посмотреть на Москву другими глазами. Не замыленным взглядом коренной москвички, для которой Тверская и Арбат – это улицы детства, а взглядом заинтересованного человека, который ищет в Москве что-то новое. Столица преобразилась, и эти изменения требовали оценки.
В Москве я начала сближаться с Алисой. Мы поддерживали отношения и во время моей жизни заграницей, но все ограничивалось быстрой перепиской в Интернете или парой звонков по праздникам. Теперь же мы могли позволить себе совместный ланч или небольшие прогулки в парке. Последние я очень полюбила, потому как вместе с Алисой всегда была её дочь Софья. Этот маленький ангелок, жадно пожирающий мир крупными алисиными глазами.
Сама Алиса изменилась. Стала более спокойной и можно даже сказать рассудительной. Её заботы теперь были подчинены семье. Выбор нянечки или садика, в котором Софья получит наилучший уход. Перепланировка детской комнаты. Поиск подходящего места для отпуска, устраивающего всех членов семьи. И так далее. Привычная жизнь для большинства молодых семей с маленьким ребенком. Но для меня эта жизнь слишком контрастировала с тем распахнутым наизнанку миром, в котором я привыкла видеть Алису в прошлом.
Этот контраст не давал мне покоя. Я видела в нем непривычную для моей подруги скованность. Она была словно зажата в тисках, и по началу я думала, что все дело в наших с ней взаимоотношениях. Что нам требуется время для того, чтобы вновь впустить друг друга в наши жизни. Но проходили месяцы, а напряжение не спадало. И тогда я начала понимать то, о чем давно подозревала: Алиса далеко не самый счастливый человек в своем браке. Можно даже было сказать более грубо – она уже давно отчаянно бьется за то, чтобы сохранить брак с Андреем. Во время наших встреч, она раз за разом отводила разговор в сторону, когда речь заходила непосредственно об их отношениях с мужем. А затем и вовсе перестала упоминать его. Только общие «семья», «домашние» и тому подобное. Я чувствовала, что должна спросить её о том, что происходит, но не решалась до последнего. Этот брак и мое отношение к нему был той разводной точкой наших с Алисой отношений, и я очень боялась вновь переступить черту.
Прошло еще несколько месяцев. Мы стали все реже встречаться, а когда это все же случалось, то я чувствовала нарастающую напряженность, исходившую от моей подруги. Она стала совсем непохожей на себя, даже образца семейной размеренной Алисы. Говорила только о Софье и каких-то общих новостях, собранных из заголовков журналов. Никакого упоминания о планах на будущее. Никаких положительных эмоций. Просто бледный серый мир, единственным лучом в котором была её дочь.
Тогда я решилась. Мне было важно, чтобы она просто знала, что я хочу ей помочь. Что я открыта для неё и её проблем. Я не хотела давить на неё, понимая, что у меня нет никакого права вмешиваться в её личную жизнь.
– Просто знай, что я всегда рядом, – сказала я ей, когда мы сидели в кафе. – Я вижу, что с тобой что-то происходит, и ты стараешься держать это в себе. Если когда-нибудь тебе потребуется поддержка – я тот, на кого ты можешь рассчитывать.
Она молча кивнула и спрятала куда-то в сторону свой взгляд. Возможно, для того, чтобы сдержать слезы, возможно, чтобы просто пережить эту эмоцию где-то внутри себя. Но на этом все и закончилось.
Мы не возвращались к этому разговору еще несколько недель. А затем в один из вечеров, когда я привычно для своих московских будней, вернулась с работы и, сев на диван с бокалом вина и кипой литературы по архитектуре, погрузилась в работу, мой телефон трижды пропрыгал по стеклянной столешнице журнального столика. На экране была фотография моей подруги, обнимающей свою маленькую дочь.
– Можно я приеду? – вместо приветствия произнесла Алиса.
– Конечно. Что-то случилось? – спросила я, различив в её голосе тревогу.
– Я ухожу от Андрея, – словно выстрелив из дула пистолета ответила она.
Я машинально отодвинулась от спинки дивана и поставив бокал на стол, вжалась ногами в пол, словно я была готова тут же сорваться с места при первой необходимости.
– Навсегда, – сорвавшись на плач добавила Алиса.
– Может мне приехать за тобой?
– Нет. Я уже вызвала такси. Ты точно не против? Я одна. Соня сейчас у родителей.
– Приезжай, – ответила я строгим голосом, который был скорее нужен мне самой, чтобы сдержать эмоции.
– Спасибо, – тихо закончила разговор Алиса.
Я положила на стол телефон и минуту сидела в полном оцепенении. Одно дело чувствовать, что брак твоей подруги переживает сложные времена и даже где-то понимать причины всего этого, но совсем другое, когда ты слышишь, что он возможно уже закончен. Одно дело говорить о том, что ты готова помочь и совсем другое пытаться найти в голове ответы на сотню вопросов, бомбардирующих твой мозг перед тем, как в твоей входной двери появится подруга, нуждающаяся в ответах.
Я сильно сжала кулаки, стараясь утихомирить бурю эмоций и перебивающие друг друга мысли. Мне нужно было отвлечься. Увидеть проблему целиком, а не сбить все в один комок переживаний за свою подругу. Я взяла бокал со стола и сделала большой глоток.
«Сейчас всем нам нужна спокойная рассудительна Ольга. Она справится. Она должна с этим справиться» – произнесла я шепотом. Подойдя к окну, я увидела, как ранний апрельский закат начинает сгущать свои темные краски. Я села на подоконник, сложив ноги крестом и облокотив голову на откос, закрыла глаза.
Глава II
Современный брак в России крайне непрост. Он зиждется на двух китах. Первый – это нестираемый из памяти опыт наших родителей. Брачный союз двух советских людей, который больше походил на пакт военного объединения, с четким распределением обязательств и расстановкой сил. Хороший метраж квартиры с одной стороны и возможность получить хорошее место на заводе с другой. Эта зависимость от обстоятельств и постоянный анализ возможностей сохранились до сих пор. По-прежнему браки строятся на желании поудобней и повыгодней устроить свою первоначальную жизнь в новой семье. Это стремление выглядит странным для современного мира. Рассматривать привлекательность той или иной семьи с позиции количества бытовой техники или даже количества машин весьма глупо. Мир давно заполнен потреблением, и оно все стремительней поглощает все вокруг. Условная «Волга» из СССР, которую покупали на десятилетия уже давно не актуальна. Нельзя заложить потребительскую основу для молодой семьи и надеяться, что её хватит на десятилетия их жизни. Куда важней развитие. И это второй кит современного брака в России – успешность. Может это покажется странным, что подобное определение звучит с негативным оттенком, но в этом и суть. Успешность превратилась из постоянно движущегося переменчивого периода жизни в кратковременное явление, которое молодая семья мечтает обрести во чтобы то ни стало. В некотором смысле, сам факт брака является для многих высшей точки успешности. Пышность свадебных торжеств только доказывает это утверждение. Все хотят показать, как они счастливы и какой достаток они имеют в данный момент.