Олимпиада. Дом трех городов
Шрифт:
Пока я разбирала вещи, домовик не только выносил мусор, но и с маниакальным упорством оттирал освобожденные полки и ящики.
– Славно. – шептал себе человечек под нос. – Чистота.
Моего запала хватило часа на два, но за это время я смогла разобрать и рассортировать только половину содержимого шкафов.
– Как же здесь много! – простонала я, садясь на пол рядом с грудой того, что я решила оставить.
В основном это были вещи, которые еще как-то можно было использовать или хотя бы спасти. Здесь била пара «солдатиков» отца с облупившейся краской на неестественно счастливых лицах. Какие-то
Но больше всего среди отложенных вещей оказалось всяческих ингредиентов в больших жестянках или стеклянных пузырьках. Их я отодвинула подальше, не собираясь открывать прямо здесь, в холле. Как и любые магические компоненты, эти не стоило открывать просто так, беспечно заглядывая в каждую емкость без подготовки. Некоторые лечебные травы после выхода срока годности могли стать ядовитыми и надолго обездвижить при вдыхании аромата.
В первую очередь я занялась мелкими предметами, вроде шкатулок, закрытых на замок, и целой россыпи всевозможных амулетов. Перебирая каждый камушек и сплав металла, я разложила амулеты еще на три кучки, разделив на пустые, безопасные и опасные. Пустые ссыпала в коробку и сунула на освободившуюся полку. Безопасные перевязала ленточками, отделяя по назначению.
А вот опасные перебрала внимательно, заворачивая каждый в отдельный кусочек ткани. Как и любая магия, заключенные в них заклинания могли сработать с непредвиденными побочными эффектами при реакции друг с другом. Так пара щитовых амулетов вполне могла превратиться в бомбу, если их применить одновременно.
Разобравшись с амулетами, я собрала баночки в ящик и понесла его на второй этаж. На кухне, закрыв нижнюю часть лица куском смоченной в воде ткани, а глаза – маленьким многофункциональным щитком, я принялась рассматривать баночки сначала на свет, а после с осторожностью открывать.
– Груда этих склянок, скорее всего, принадлежала маме, – открывая десятую склянку, сделала я вывод. – Вряд ли отец стал бы заниматься экспериментами со всеми этими веществами.
Часть содержимого баночек была мне знакома с самого детства, являясь компонентами самых распространенных зелий. Но были здесь и такие, которые требовались лишь для одного состава. Кое-что вообще относилось к, так называемым, запрещенным веществам.
На занятиях по зельям мы конспектировали компоненты по степени их опасности, начиная с совершенно безвредных. Профессор надиктовывал нам много материала, рассказывая о месте распространения, времени и особенностях сбора, заготовления. Он часто повторял все эти сведения, чтобы мы запомнили, как следует поступать с каждым растением, если хотим получить максимальную пользу от листьев, корней, стеблей, сока или плодов.
– Хороший зельевар не доверяет сборщику трав, – рассказывал пожилой преподаватель, – хороший зельевар – лучший сборщик материала. Заготовитель может просто скосить траву под стеной города, а потом продать высохшие под палящим солнцем бесполезные былинки по цене хорошего материала.
Перебрав баночки, большую часть из них я выбросила, не решившись оставить себе из-за не самого многообещающего вида и запаха, а остальное разделила на две части: продать и оставить в доме.
– Лучше лишний раз купить или собрать новое, чем ставить опыты с тем, что выглядит не лучшим образом, – повторила я слова бабушки.
Приняв душ, я разыскала в шкафу родителей тоненькую стопку с мамиными выходными платьями. Всего три штуки. Самые простые, больше похожие на чехлы из светлой ткани, но после работы я была рада и этому. Перехватив бледно-сиреневое платье на талии тонким шнурком, я устроилась на диване в гостиной и принялась разбираться с потрепанными книгами, вынимая их по одной из коробки.
Домовик, полностью уверенный, что теперь его никто не бросит и не оставит одного в пустом доме, радостно носился между шкафами на первом этаже со шваброй. Я его не видела, но слышала довольное сопение и уверенное шуршание щетки.
– Доски не протри насквозь, – донесся до меня безрадостный оклик Марка. – Трудоголик.
Я хихикнула, вспомнив, как папа обзывал призрака любителем пыли.
– О!
Подскочив и отбросив на подушки распадающуюся в руках книгу, я побежала разыскивать лаз на чердак. Люка над лестницей я не обнаружила, зато в спальне родителей в углу, позади книжных шкафов пряталась квадратная дверца в потолке. Стоило передвинуть лесенку-горку, как выяснилось, что она подходит не только для поиска книг на верхних полках, но и для визита на чердак.
Дверца беззвучно откинулась наверх, немало меня этим удивив.
– По всем законам жанра дверь должна немилосердно скрипеть, а потом неожиданно захлопнуться у меня за спиной, – хихикая проговорила я и легко поднялась в небольшое темное помещение.
В полный рост я могла пройти только по центру. В углы лезть категорически не хотелось, да и искать там было, собственно, нечего.
– Обидно, – простонала я, рассматривая толстый слой пыли на полу. Похоже, даже мои родители сюда не заглядывали. В сером чердачном снегу я заметила лишь следы мышиных дорожек и отпечатки ног домовика.
– Убирать? – взобравшись вслед за мной на чердак, спросил человечек, позвякивая колокольчиками на жилетке.
– Не надо. – простонал появившийся через стену призрак. – Не трогайте.
Я хмыкнула и спросила:
– Почему?
– Тут хорошо, – печально произнес Марк. – И тихо.
Я пожала плечами и решительно сказала:
– Собственно, мне все равно. Нет – значит, нет.
Домовик согласно кивнул и первым спрыгнул вниз, отправившись домывать полы на первом этаже.
– Ты всегда жил в этом доме? – спросила я Марка. – Ну, до своей смерти.
Призрак кивнул и тяжело вздохнул.
– Расскажешь? Мне интересна твоя история.
– Какая там история?.. – отмахнулся Марк и, обзаведясь прозрачными ногами, прошелся по чердаку, в особенно низких местах проваливаясь по колено в пол.
Мне хотелось присесть, чтобы было удобнее слушать историю Марка, но я пожалела платье, на которое и так уже налипли клочья паутины. Пришлось стоять на месте, ожидая какую-нибудь трагичную историю, вроде неразделенной любви или кровавого убийства.