Олимпиец
Шрифт:
«Самое неудачное сочетание в данный момент, – подумал Корвин. – Куда лучше, если бы комитет возглавлял кто-то другой, например Флакк».
Но репутация предков обеспечила Манлию Торквату голоса в сенате.
Префект Норика, загорелый, бодрый и потянутый человек с копной густых, начинающих седеть волос, несомненно был самым влиятельным плебеем Лация. При этом никто не знал его подлинного имени, его безлично именовали «префект Норика», глава техноцентра планеты. В разговоре к нему обращались «доминус N». В одном можно было быть уверенным: сегодня префект Норика показывал свое истинное лицо, поскольку
Корвин уселся в предназначенное ему кресло и оказался напротив главы косморазведки Герода Аттика.
В соседнем кресле наискось от Корвина сидел помощник Герода, молодой человек в форме центуриона космической разведки. На столе перед Геродом лежала тонкая черная папка. В остальном стол был девственно чист. Полированное дерево сверкало.
– Мы кого-то ждем? – Марк покосился на пустующие кресла рядом.
– Сенатора Валерию и префекта фабрума Друза, – ответил Герод Аттик таким тоном, будто Марк был виноват в их задержке.
«Или он подозревает, что эти двое сбежали?» – Эта мысль показалась Марку не такой уж нелепой.
Во всяком случае, он бы не стал их осуждать… да, не стал бы. Он бы сам так не поступил. Но Лери… ей он готов был простить это бегство.
Марк почти физически ощутил, что атмосфера в кабинете становится все более тягостной. Консул все чаще поглядывал в его сторону, а Герод, тот вообще не сводил взгляда.
– Может быть, начнем? – спросил Сулла. – Я постараюсь ответить на вопросы вместо префекта фабрума.
Корвин был почти уверен, что Лери и Друза, а главное их сына, уже нет на планете. Видимо, так считали и остальные.
Но когда консул уже собирался открыть совещание, дверь отворилась, вошли Лери и Друз. Лери выглядела великолепно – тщательно причесанная, в белой с красной каймой столе, как и положено женщине-сенатору. Чуть-чуть бледная, пожалуй, но бледность ей всегда очень шла, придавая ее смуглой от природы коже изумительный матовый оттенок. А вот у Друза был вид усталый, даже измученный, он смотрел в пол и, приветствуя собравшихся, не поднял головы.
«Что он такое натворил? – встревожился Марк. – Неужели умудрился запустить эту чертову бомбу? Он любит без спросу нажимать ненужные кнопочки».
Лери уселась рядом с братом. Друз расположился подле супруги.
– Начинайте, префект, – обратился консул, но не к Корвину или Сулле, как ожидал Марк, а к Героду Аттику.
Герод раскрыл свою черную папку. Внутри лежал лишь один листок. Шрифт был мелкий и занимал чуть больше половины страницы.
Глава космической разведки Герод Аттик обожал играть в кошки-мышки со всеми, но с патрициями эти фокусы не проходили. Они помнили – точно так вели себя его дед и отец. Пусть Герод Аттик – плебей, и у него не могло быть генетической памяти патрициев, зато он не просто походил на своего отца и деда, он был их точной копией. Когда дед Герода Аттика после гибели жены не захотел жениться вновь и иметь детей, он попросту вырастил вместо сына своего клона. И хотя этот новый Герод (в более распространенной транскрипции других миров – Ирод) женился, он в свою очередь обзавелся в качестве наследника собственным клоном. Так в этом плебейском роду появилась уникальная традиция раз за разом копировать самого себя, не допуская чужие гены
– У меня есть расшифровка записи, полученной с уцелевшего анимала. Не тот видж, что помещен в Галанете, а полная, полученная непосредственно от неров, – каким образом полученная, Герод уточнять не стал.
Префект разведки повернул голову в сторону голограммы звездного неба, и она ожила. Слева выплыло изображение красного шара. Раздувшаяся умирающая звезда. Ничего, кроме мутных далеких звезд и этого пухлого красного шара, на изображении не было. Но вот что-то мелькнуло, потом медленно выплыл искореженный взрывом осколок, из него паутиной тянулись какие-то потроха корабельной начинки, кабели шевелились щупальцами осьминога. Когда обломок повернулся, Корвин сумел разобрать название: «Валерий Корвин». Он вздрогнул. Оказывается, один из кораблей носил его родовое имя.
– Как интересно! – воскликнул Герод, заглядывая в свой листок. – Это же корабль вашего двоюродного дяди, префект Корвин.
Новый осколок возник на экране, в этот раз почти весь корпус катера уцелел, в носовой части корабля даже тлели огни, а вот корму со скачковым приводом и дюзами срезало напрочь.
– Насколько мы можем судить, это запись какого-то сражения между нашими кораблями и тремя анималами, сделанная живым кораблем Неронии три года назад, – сказал Герод.
– Но эти звездолеты исчезли во время войны с Неронией, – сказала Лери. Потом наклонилась к брату и добавила: – В Галанете точно такой же видж. Герод просто набивает себе цену.
Остальные молчали. Теперь на экране возник мертвый анимал. Развороченные внутренности живого корабля напоминали желе рубинового цвета. Замерзшая кровь и ошметки плоти свисали из рваных ран причудливой бахромой.
– Орк! Что это за кладбище? – вскликнул сенатор Валерий Флакк. Он всегда славился эмоциональностью. И в двадцать, и в семьдесят был одинаково вспыльчив и нетерпелив.
– Пейзаж после битвы, – Герод говорил совершенно буднично. Будто речь шла о незначительных неполадках на какой-нибудь автоматической станции. – Координаты системы мы смогли отследить.
И тут произошло что-то невероятное, на месте одного из катеров возникла черная воронка. Вращаясь, она начала расширяться, засасывая обломки кораблей. Запись длилась всего секунду или чуть больше. Но Корвину показалось, что тьма навалилась на него и засасывает в свое пустое жерло. Первобытный Хаос глянул своим мертвым глазом из небытия. Корвин невольно отшатнулся. Услышал, как рядом вскрикнула Лери, а Друз помянул Орка. Орка в самом деле самое время было помянуть – ведь эта тварь, по поверьям римлян, пожирала тела мертвых, оставляя в подземном мире лишь беззащитные души, похожие на белых полупрозрачных насекомых.
Корвин не сразу сообразил, что про бледных прозрачных насекомых шепчет ему голос предков.
Изображение давно погасло, возникло вновь – на голограмме мирно поблескивали звезды – никаких кораблей и воронки, – а люди сидели неподвижно, оцепенев. Друз же вскочил и подался вперед, как будто хотел прыгнуть внутрь голограммы.
– Впечатляет, – сказал наконец легат Флакк.
– Анимал совершил так называемый мысленный перенос, – прокомментировал Герод Аттик, – потому и спасся.
– Ч-что это было? – спросил Торкват.