Олимпиец
Шрифт:
Глава 8
Второй поселок
Староста не обманул Корвина: не прошло и получаса после их разговора, как Максим Краб принес инфокапсулу со своим дневником. Фактически это была пространная, многословная, замусоренная излишними подробностями автобиография.
Марк слушал ее три часа и сделал для себя сухую выжимку из невнятных рассуждений старосты.
Максим Краб родился на Ультиме Фуле шестьдесят пять лет назад. Сын переселенцев, заложивших космодром и город, он провел детство под чарующие рассказы о грядущем могуществе. Могущество это казалось вполне достижимым, стоило только посмотреть на огромные купола Второго поселка, на крытую автостраду, соединившую два центра планеты, и на огромный технополис,
Так выглядел отчет Краба, снабженный его собственными комментариями.
В этом рассказе были три особенности, которые Корвин тут же отметил.
Особенность первая: судя по описанию, в поселке произошел взрыв отнюдь не хронобомбы, иначе образовался бы прокол в гиперпространство. Прокола в гипер не было. А вот последствия хроновзрыва – тета-излучение и «Пыль веков» – наличествовали.
Правда, Марк плохо разбирался в физике нуль-пространства и парадоксах гипера, так что выяснение этого вопроса он решил перепоручить Сулле, худо-бедно, предки патриция занимались наукой, и хотя бы теорию физики гипера Сулла должен был знать.
Особенность вторая: катер взорвался не через три месяца после того, как сел на планету, а через несколько дней.
Особенность третья: Крайняя Фула сама отказалась от помощи метрополии, а из рассказа старосты следовало, что несчастную планету бросили на произвол судьбы. Скорее всего, староста примитивно врал. Оставалось узнать – зачем?
– Сулла! – связался Марк по комбраслету с помощником. – Загляни ко мне в клетку, обсудим меню на завтра.
Аристократ явился. Уселся на откидной стул, как на жердочку.
– М-да, не хотелось бы мне жить в этой дыре всю жизнь. А тебе? – подвел итоги своих наблюдений Сулла.
– Завтра я отправлюсь на корабль забрать оборудование, – сказал Марк.
– Что-нибудь удалось узнать? – спросил Сулла.
– Весь купол был заражен «Пылью веков», но теперь сканеры ее не фиксируют. Колонисты постоянно проходят санобработку. Староста сделал для меня копию со своего дневника, но я уверен, кое-что он оставил про запас в своей каморке.
– В одном ты ошибаешься: староста живет отнюдь не в каморке. У него целый сектор площадью примерно в десять таких ячеек, где обитают он, его жена и дети.
– Забавно, – хмыкнул Марк. – Я-то думал, в таких условиях волей-неволей приходится быть
– Получается, что так.
– Значит, все остальные дети умерли, а новые не рождаются или они рождаются и умирают.
– Дети рождаются. Мертвыми, – сказал Сулла.
– У Краба есть личная охрана?
– Я не заметил.
Ситуация казалась по меньшей мере странной. Как староста мог заставить маленькую колонию подчиняться в подобных условиях? На чем держалась власть этого местного царька? Возможно, те восемь молодцов, что стояли у стены, играли в Первом поселке роль цепных псов. Но если они и охраняли колонию, то отнюдь не были личными телохранителями Максима Краба. Марку даже показалось, что восьмерка держалась от лидера колонии на расстоянии. Сам староста, по всей видимости, не обладал никакими особенными способностями. Возможно, у него было оружие – недаром он так яростно настаивал на том, чтобы гости разоружились. Но все равно происходящее выглядело как-то неестественно, театрально. Как будто староста Краб один сохранил волю к жизни, а все остальные ее утратили.
– Еще один вопрос, Луций… – если Корвин обращался к своему помощнику по имени, это не сулило ничего хорошего. – Почему ты соврал насчет трех месяцев?
– Чтобы было больше совпадений.
– Луций!
– Интуиция подсказывала мне, что здесь ключ к отгадке. Мне нужно было заставить консула организовать экспедицию.
– Разве мало было сказать про остаточное излучение и «Пыль веков»?
– Как раз про это они ничего не сообщали.
– А погибший пилот? Его точно звали Эмилий Павел? Здесь ты не присочинил?
– Насчет пилота я не соврал. И про тот второй катер, что сел на планете, – тоже правда.
– Всю информацию, которую удастся узнать, немедленно скидывать мне на браслет.
– Так точно…
– Я не закончил! – резко оборвал его Корвин. – Тебе поручение. Раздобыть гермошлем старосты.
– Что?
– Гермошлем старосты. Я сегодня вечером устрою небольшую бузу. Отвлекающий маневр и одновременно разведывательная вылазка. Ты в это время должен украсть шлем.
– Абсурд какой-то!
– Здесь все абсурдно. И чем ближе смерть – тем абсурднее.
Эмилий Павел открыл дверь ячейки прежде, чем колонист постучал. Перед военным трибуном был один из той восьмерки, что держалась особняком. Ростом под два метра, с широченными плечами, вблизи парень казался изможденным – запавшие щеки, дряблая кожа, покрасневшие глаза. На вид ему было лет сорок, но, скорее всего, он был куда моложе.
– Разрешите?
– Входите, легионер Турм, – Эмилий Павел посторонился, пропуская легионера внутрь.
В и без того тесной комнатушке стало не повернуться – Эмилий Павел габаритами не уступал Турму.
– Вы меня знаете? – удивился гость. – Откуда?..
– Помню памятью отца, легионер Турм.
– Вот уж не думал, что встречу патриция в этой дыре.
– Выпить хотите?
– Не откажусь. У нас тут не особенно широкий выбор выпивки. Кое-кто гонит самогон из всякой дряни. Травятся. А рюмку хорошей водки или виски можно получить только у Краба.
Эмилий Павел налил себе и Турму по рюмке водки, разорвал пакетик с солеными сухариками.
– Ну, будем! – Турм опрокинул рюмку. – Хороша, зараза! Знаете, чего мне больше всего хочется? – доверительно признался Турм. – Груздей соленых. Чес-слово. Я ведь из гиперборейских районов Лация. У нас рыжики да грузди соленые бочками продаются, – Турм аж причмокнул, вспоминая. – А мы тут уже три года как кукуем… С того момента, как накрылся Второй поселок, оказались мы в полной заднице, трибун.
– Как вы сюда прибыли, легионер?
– Сопровождал транспорт в составе Двенадцатой отдельной когорты. Район неспокойный. Здесь в прошлом пропало несколько кораблей. Торговцы грешили на пиратов, вот и послали корабль сопровождения с охраной. Видимо, полагали, пираты пойдут на абордаж, и тут мы их всех покрошим.