Олимпиец
Шрифт:
После купания Верджи разлеглась на песке и принялась смотреть в небо. Перистые облака соткали кружевной узор в вышине, а ниже, ослепительно белые, плыли облака кучевые.
Хорошо-то как…
– Ящерица! Ящерица! – выкрикнул юный звонкий голос, и к озерку выскочили двое – загорелый паренек в шортах и с ним девчонка в коротенькой до неприличия тунике.
– Осторожнее! – суетилась девчонка. – За хвост ее только не бери… а то отбросит и удерет.
– Да знаю! Не мельтеши тут! – солидно пробасил мальчишка.
И
– Отбросить хвост, – задумчиво повторила Верджи.
– Хвост… какой хвост? – пробормотала сквозь дрему Лери.
После купания она загорала нагой, только поблескивал золотой комбраслет на запястье.
– Я говорю, выражение такое есть у военного флота – «отбросить хвост», – сказала Верджи, покусывая травинку. – Это значит…
– Ну да, знаю, – отозвалась Лери и перевернулась со спины на живот. – Отец его часто повторял. Это когда флот тайком совершает прыжки в гипере, не пользуясь Звездным экспрессом.
– Мне посол Колесницы игрушечную ящерицу подарил, – выдохнула Верджи. – А ящерицы, ведь они…
– Что ж ты молчала! – вскинулась Лери.
Женщины уставились друг на друга. Подсказка? Неужели?
– Да откуда я знала! – закричала в ответ Верджи. – Я сказала Главку про ящерицу, а он никак не отреагировал!
– Почему ты не сказала Героду?
– А Герод бы догадался?
– Не знаю.
– Какая же я дура! Ведь это так просто!
И тут пронзительно взвыл комбраслет: сенатора Валерию экстренно вызывали по каналу защищенной связи.
Глава 11
Пиратская база
Эскулап не ошибся: староста Краб каждый день принимал регенерационную ванну. В соседней комнате было оборудовано три емкости: для самого Краба, для жены и детей – ребята купались в эликсире жизни вдвоем.
Серая пена в ваннах старосты и его семейства на первый взгляд напоминала ту жижу, что обычно лилась из кранов поселка, но только на первый взгляд. Главное же отличие было в том, что в эту пену добавлялся состав из генератора «Калипсо». Так что у старосты и его семьи был шанс прожить еще лет сорок, тогда как остальные колонисты могли рассчитывать лет на десять, не больше. Что после смерти своих «подданных» собирался делать Краб, было загадкой.
Староста Краб погрузился в серую пену с головой – наружу торчала лишь дыхательная трубка. Заметив, что в комнату вошли, он всплыл.
– Я же велел… – начал он гневно и осекся, узнав Павла. – Как вы сюда попали?
– Вошел.
– Я запретил… – Староста начал подниматься из ванны, но рука соскользнула, и Краб плюхнулся обратно в жижу.
Павел посмотрел на установленные рядом с лоханью приборы. До окончания очередного курса регенерации осталось пятнадцать минут. Ему очень хотелось выдернуть все семейство из их тазиков и нагишом выгнать в общий зал, отдать на растерзание медленно умирающим колонистам. Одна
– Как вы смеете! – донесся из соседней лохани женский голос.
– Спокойствие, мадам! – повернулся к ней Павел. – Заканчивайте процедуру и помалкивайте.
Женщина покорно замолчала и даже цыкнула на всплывших на поверхность деток. Турм медленно обошел все три лохани, держа бластер на изготовку.
– Легионер Турм! – окликнул его Павел.
– А они неплохо здесь устроились, – скривил губы Турм.
– Уберите его… пожалуйста… – прошептала женщина. – Здесь дети…
– У Лии было два выкидыша, – сказал Турм.
И вдруг повернувшись, наискось прорезал боевым бластером переборку внешнего круга. В щель серым облачком поплыл затхлый воздух из запертого коридора.
С визгом из ванны выпрыгнула женщина. Нагая, роняя на ходу густые хлопья налипшей пены, она кинулась к соседней лохани, вытащила за руку сначала девчонку, потом мальчугана и, причитая, шлепая босыми пятками, побежала в соседнюю комнату.
– Ваша доля отравы, господа! – хмыкнул Турм.
Краб тяжело перевалился через бортик, сплевывая попавший в рот раствор. Павел хотел отобрать у Турма бластер, но тот уже опустил оружие:
– Все нормально. Я должен был выпустить пар. Лучше в стену. Чем в живых.
– Охраняйте их! – приказал Павел. – Не дайте ни с кем связаться.
– Вот так всегда, только позволь всякому сброду вооружиться, – пробормотал староста, когда они уже очутились в соседней комнате. – Вся процедура насмарку.
Он закутался в махровую простыню и уселся на откидной стул. Босые ноги, все еще покрытые пеной регенерационного раствора, мелко дрожали. Жена и дети забрались в кровать под одеяло с головой.
Павел прошел к входной двери, отодвинул щеколду и раскрыл массивные створки. Похоже, это был бронированный шлюз с военного крейсера. Резаком такой точно было не взять – только гранатой.
Сулла и Корвин, дожидавшиеся в коридоре, тут же вошли.
– Как староста?
– Ругается.
– А его гость?
– Он там! – Павел указал на дверь, ведущую в странную кладовку.
Корвин почти бегом кинулся туда. Глянул на приборы.
– Это камера анабиоза! – Он хотел поменять настройки сам, потом передумал. – Сулла, вы говорили, на станции есть медик?
– Ну да, Тит!
– Срочно приведи его. Этот человек мне нужен живым!
Сулла в недоумении бросил взгляд на камеру и вышел.
– Старосту хорошо охраняют? – спросил Корвин.
– Там Турм.
– Пусть не спускает с этого Краба глаз!
Тит появился на удивление быстро. Видимо, был начеку. Уж неведомо, к чему он только готовился, – возможно, репетировал спектакль «Как я удивлен, что наши дорогие гости отравились „Пылью веков“!»
– Вы можете вывести этого человека из анабиоза?