Олимпийские игры
Шрифт:
– Относительно.
– Это плохо. Постарайся перед стартом ознакомиться с ней.
Мысленно пробеги этот путь. Для тебя он должен стать дорогой на Олимп. Ты меня понимаешь?
– Вполне.
– Представь себе дорогу, ведущую на Олимп, в небо, туда, где смыкаются земля и небо.
– Дорогу к горизонту?
– Вот именно. Как говорил мой муж, там земля не может быть широкой, а небо быть высоким, солнце и луна не могут не двигаться, потому что они получают движение от пути. Человек следует законам земли. Земля следует законам неба. Небо следует законам пути, а путь следует самому себе. Ты
– А когда я устану?
– Мой муж в таком случае говорил, кто не соблюдает пути, гибнет раньше времени. Представь, что если ты остановишься, то умрешь в ту же минуту. Запомни, что движение – твоя жизнь.
Ее глаза осветились каким-то внутренним светом. В эту минуту мне казалось, что она не видит меня.
– Не стремись к победе, учил он меня, победа сама тебя найдет. Древние герои понимали, что путь нужно пройти с радостью. Поэтому они радовались и в беде, радовались и при удаче. Их радость не зависела ни от беды, ни от удачи. Поэтому победа их настигала неожиданно. Когда ты будешь бежать по очень длинной дороге (а я знаю, что длина ее составляет более сорока километров), представь себе, что ты маленький сгусток энергии, управляемый небом, ведь и сама земля управляется небом, так как небо создает форму, такую, как ты и как земля, и нет ничего сильнее небесного движения. Если ты почувствуешь себя частичкой неба, то никакие трения земли и ее законы тебя не остановят, ты просто взлетишь на Олимп.
– Но если я все-таки выбьюсь из сил, устану так, что не смогу передвигать ноги?
– Как-то мой муж открыл мне тайну, как из человека превратиться в бога, стать неуязвимым для усталости и неподвластным никаким законам земли. Зная ее, может быть, он стал олимпийским небожителем. В этой своей энергетической субстанции он живет сейчас и даже временами общается со мной.
Я удивленно открываю рот от такого заявления и вначале думаю, что она меня разыгрывает. Но потом понимаю, что она говорит серьезно. Неужели она знает такое, что способно нас, простых смертных, вывести из всех земных измерений, освободить от законов тяготения, инерции и прочих физических явлений, превратить в богов или в подобие духа. В это самое мгновение я пугаюсь, боясь внезапно умереть, так и не познав секретов бытия и его перехода в другие состояния. Она смотрит на меня полунасмешливо-полусерьезно, поправляет взмахом руки прядь волос, упавшую на лоб, и продолжает:
– Тайна эта заключается в том, чтобы человек проник в свою энергию, как бы растворился в самом себе, ощутил пустоту самого себя изнутри и стал духом. Внутренняя пустота – это готовность человека к полноценному восприятию небесного движения, после чего само небо направит свой путь в эту пустоту. Человек прекращает быть человеком, он становится бессмертным небожителем. Его физическое тело превращается в духовную форму. И если ему удается сделать еще один шаг и сконцентрировать свою духовную форму в единую интеллео-субстанцию, то он превращается в настоящего бога и может очень легко покинуть свою земную оболочку и вознестись подобно ангелу в небесные чертоги.
– На Олимп?
– Если ты этого пожелаешь, то на Олимп.
Я еще ни разу не встречал такой умной женщины. В ней и в самом деле есть что-то от богини. Слегка ошарашенный, я сижу на ее постели и чувствую полную свою неполноценность. После физического и духовного подъема я вдруг испытываю неуверенность, как школьник, решавший во сне задачи по высшей математике и вдруг пробудившийся и неспособный понять простое уравнение. Видя мое обалдевшее выражение лица, она улыбается и подбадривает:
– Не дрейфь. Все у тебя получится.
– Но как мне войти в свою внутреннюю энергию? Как мне оказаться внутри самого себя?
– Хочешь, я пошлю тебе в помощь моего мужа? И он приведет тебя к победе.
– Как это? – удивляюсь я.
– Он будет сопровождать тебя к финишу. Я могу попросить его об этой услуге. Он мне еще никогда не отказывал.
По спине у меня пробегает холодок. Я уже не знаю, как мне на нее смотреть, как на пересмешницу или на сумасшедшую.
– А если ему не понравится, что я провел эту ночь в твоей постели? Что будет тогда?
– Ничего не будет. Мой муж, стрелец, и сам не всегда был мне верен.
Я начинаю ее побаиваться. Это, вероятно, становится видно по моему выражению лица.
– Да успокойся ты, – смеется она. – Я пошлю с тобой в путь не его самого, а только его душу. И он научит тебя всему.
– Но разве такое возможно?
– Еще как возможно. Он всегда помогает мне на соревнованиях. Стоит мне о нем подумать, как он начинает мне подсказывать, и я избегаю ошибок.
– Кто начинает подсказывать?
– Мой муж, олимпийский бог. Иногда на ментальном уровне мы ведем с ним целые диалоги.
– Но это же ненормально! – восклицаю я.
– Возможно. Но это помогает достижению цели. Когда страстно желаешь победы и видишь, что до нее осталось подать рукой, но в последнюю секунду она ускользает от тебя, то будешь готов пойти на сговор хоть с самим дьяволом, а тут всего-навсего мой муж.
– И чему же он тебя учит в такие минуты?
– Он учит тому, чему учат древние: прегради свой обмен, затвори свои врата, притупи свою остроту, освободись от своей разделенности, сгармонируй свой блеск и воссоедини свои пылинки.
– Так просто?! – с сарказмом восклицаю я. Она смеется.
– Все это не очень просто, – отвечает она. – Но главное – захотеть подняться на Олимп.
Легко сказать. Я ей благодарен за практические советы, но все же не могу отделаться от ощущения, что ее слова отдают какой-то мистикой, тем более, когда она, как помешанная, начинает говорить о своем покойном муже. Разве может человек проникнуть в самого себя и перейти в ничто? Это же фантастика. Превращение человека в бога. Ерунда какая-то.
По-видимому, она чувствует мои сомнения, потому, что с ее губ исчезает улыбка, и она замечает вполне серьезно:
– Нужно верить в то, что делаешь, иначе ничего не получится.
– Постараюсь поверить, – произношу я покорно.
– Вот и прекрасно. А сейчас нужно вставать и привести себя в божеский вид. До завтрака я должна еще провести с девочками тренировку. Вечером приходи ко мне.
Я вскакиваю с постели и быстро начинаю одеваться. В ворохе своей одежды, оставленной на стуле у двери, нахожу трусы. Натягиваю их и пытаюсь одну ногу всунуть в трико, но из-за спешки попадаю не в ту штанину. Она смеется.