Olivier

Merlin Merlin Merlin

В отличие от щей, и вкус, и технология приготовления каши гречневой молодому кулинарному дарованию были прекрасно знакомы. Ни то, ни другое не оставляло ни малейшей возможности использования свеклы. Единственным видимым решением для перехода каши в «непохожее» состояние казалось применение «непохожего» молока, с коим каша традиционно предлагалась барам.

Остаточные явления после вчерашнего вызвали в голове кулинара-экспериментатора идею смешения молока с маслом горчичным (иного в ту пору и не было почти) и уксусом. Помятуя о том, что масло с уксусом, хотя и вкусны в качестве приправы, но крайне плохо перемешиваются, шеф решил решить эту проблему путем интенсификации и удлинению процедуры перемешивания. Плеснув в пустую крынку немного вечорошнего молока из стоящего рядом подойника (естественно, не перемешав содержимое последнего), он отправился в поисках других ингредиентов, а так же в поисках исполнителей грандиозного замысла. Исполнитель быстро нашелся, и ему было

указано «болтать венчиком в крынке быстро, пока не будет одним куском» — то есть равномерно перемешано. И «закончить, когда полным будет, не хватит — добавишь вон оттуда». Об отсутствии в крынке двух нетрадиционных компонент идейный вдохновитель процесса уже успел забыть, и в результате первый в истории процесс получения масла сливочного из сливок стартовал.

В процессе перемещения к кухне создатель нетрадиционной пищи счел за лучшее принять пару глотков для минимизации последствий вчерашнего и восстановления способностей к абстрактному мышлению, и задуманное с успехом осуществил. Вернувшись на кухню, экспериментатор увидел несколько чугунов, наполненных кашей, и сразу вспомнил о необходимости придания оной нетрадиционного оформления. Стоящие наготове с напряженными лицами работники ухвата и кочерги напомнили ему и о том, что срок прибытия офицеров уже сегодня, и что к обеду проблема должна быть успешно решена. Блиц-опрос крестьянского сословия прояснил, что сам-де г-н Бабынин-младший имел нежное пристрастие к птице жареной, особенно к гусям. Мелкие детали, как-то любовь к гусям, подстреленным самолично на охоте, и любовь к гусям не целым, а порезанным и как минимум общипанным, прошли мимо сознания повара-француза, но упоминание о гусином жире, который барин-де хлебом смакивает, сформировали в мыслях француза идею о совмещении столь любимого в целом офицером гуся и частным указанием на «нетрадиционную кашу».

В результате первый же подвернувшийся гусь был изловлен, выпотрошен, нафарширован гречневой кашей и запихнут в раскаленную, но уже пустую печь на предмет запекания.

К счастью для мировой кулинарной науки и всего прогрессивного любящего вкусно поесть человечества, данный гусь попал в достаточно прогретую печь, чтобы прожариться, но не сгореть, оказался достаточно жирным, чтобы пропитать своим жиром заложенную внутрь кашу, и, самое главное, подоспел как раз к тому моменту, когда во двор поместья въехала кавалькада молодых офицеров, изрядно нагулявших аппетит в ходе сорокаверстной скачки из Смоленска в Бабынино.

Предложение немедленно откушать традиционного любимого блюда молодого барина русское офицерство встретило с большим энтузиазмом, и только что изобретенный гусь с гречневой кашей автоматически стал русским национальным блюдом — ибо большинство из вновьприбывших составляли молодые грузинские князья и потомственные терские казаки, мало знакомые со смоленскими традициями приготовления гусей и гречневой каши. Вдобавок, одинокий гусь, в традиционном исполнении вряд ли способный насытить дюжину молодых повес, вкупе с десятью фунтами гречневой каши обеспечил реализацию вышепоставленной задачи, и заронил в неокрепшие в кулинарном смысле умы будущей российской элиты зерна идеи о необходимости экономного, но эффективного расходования предоставляемых ресурсов и оптимизации затрат для получения желаемого результата, примером чему представленный гусь и являлся.

В связи с задержкой прибытием обоза с вещами и денщиками, молодое офицерство по завершении трапезы отправилось отдыхать, не выразив никаких дальнейших пожеланий к будущему меню, в связи с чем представители практикующей кулинарии допустили существенную расслабуху и массово поддержали начинание дорогих гостей.

На трудовой вахте остался лишь один борец за сытое будущее человечество, а именно назначенный руководством несколько ранее дежурный за поддержание пламени единственной задействованной в работе печи. Дело в том, что помятуя об источнике уксуса в наиболее эталонном котле, молодой шеф, в ком было еще свежи солдатское уважение к офицерскому сословию и воспоминания о методах выражения недовольства оным сословием техникой исполнения должных работ низшими чинами, а так же имея подозрения о возможном наблюдении процесса попадания уксуса в котел бойцами кулинарного фронта и желая избежать риска доведения данной информации до господ офицеров приказал повторить процесс изготовления эталонного блюда, используя более традиционный метод внедрения ингредиентов в рабочую среду. И посему молодой подмастерье огневых работ по имени Иван был вынужден оставаться на кухне и поддерживать как процессы горения дров в печи путем компенсации естественной убыли оных в ходе выгорания, так и процесс равномерного варения целевой субстанции путем периодического помешивания оной.

Поскольку, с учетом числа подлежащих прокармливанию человекорыл для реализации эталонного супа был выбран самый большой из имеющихся в распоряжении двухведерный чугун, необходимое для его наполнения свекла была нашинкована отдельно в как раз подходящем по размеру корытце. С учетом стоящего на дворе конца июня корнеплоды, подлежащие шинкованию были довольно мелкими, но весьма сочными, и после перемещения нарубленной массы в чугун в корытце осталось изрядное количество свекольного сока, перелитого рачительным шефом кулинаров в маленький двухфунтовый чугунок с целью может еще чего покрасить попробовать.

Иван же, после совмещения всех необходимых ингредиентов в пространстве двухведерного чугуна был оставлен прочими работниками пищевого фронта в одиночестве и занялся тщательным исполнением возложенных на него трудовых обязанностей.

Следует отметить, что среди вверенного французскому руководителю российского трудового контингента в течение буквально пары месяцев было утрачено естественное следование зовам желудка, так как в процессе и приготовления, и дегустации создаваемых шедевров кулинарии население кулинарной зоны вкушало разнообразные продукты практически непрерывно. Посему, утратив базовые рефлексы и забыв, что даже после самой сытной трапезы через некоторое время утоленное чувство голода имеет тенденцию к возвращению, трудовое пейзанство оказалось неготовым к адекватному ответу на пожелание отдохнувшего офицерства вновь приступить к процессу принятия пищи. Проще говоря, в этой кулинарной фабрике попросту не оказалось никаких готовых к поеданию продуктов!

Посему, во избежание весьма вероятных воспитательных мероприятий, после краткого совещания на высшем уровне с многоязычным старостой офицерству было объявлено, что гусь-де имел быть не обедом, но ланчем, а обед же в цивилизованных Европах вкушают не иначе как в как раз наступившие шесть часов пополудни или даже позже, и таковой обед в соответствии с многовековой традицией европейского застолья немедля будет подан. А в качестве обеда было решено подать как раз закончившие приготовлением новаторские «щи» начинающего мастера. О том, что в «щах» капуста отсутствует как класс, в спешке было забыто, и немедленно мобилизованные дворовые девки подали отощавшим офицерам полные тарелки горячего темно-красного продукта. Имея в виду, что обед, даже и в цивилизованной Европе, вряд ли может состоять из одного блюда, дополнительно девкам было приказано подать единственное найденное блюдо, не требующее приготовления — сметану. Решив, что негоже барам подавать сметану в щербатой крынке, девки по своему почину переложили в подвернувшуюся по пути следования из кухни в столовую серебряную посудину, стоящую на буфете. Посудиной оказался сотейник.

Увидев перед собой темно-красную, густую и более каше-, чем супообразную, массу, молодое офицерство изволило поинтересоваться, как сие блюдо имеет называться. Запрашиваемая девка, не рискуя проявлять инициативу в этом щекотливом деле, пулей метнулась на кухню и возложила решение вопроса об ответе на руководящие органы. Помня о полученной днем ранее инструкции шеф-кулинар, не мудрствуя лукаво, дал описательное название продукту — «темно-красные щи». Однако, используя в качестве базового языка ставшую впоследствии массовой смесь французского с нижегородским, он велел сообщить господам, что сие блюдо называется не иначе, как «бордо щи», имея, очевидно, слово «бордо» в качестве обозначения цвета упомянутых щей. В процессе обратного перемещения из кухни в столовую девка, не имеющая требуемого в данной ситуации должного лингвистического образования, попросту забыла половину сказанного, и доложила, что баре-де «борщи» вкушать изволят.

Баре же, очевидно рассудив, что в сотейниках чаще подаются не иначе как приправы к основному блюду, в большинстве своем размещенную там сметану переправили в стоящие перед ними тарелки и отметили, что как и получающийся малиновый цвет кушанья, так и более нежный вкус получаемого при совмещении продукта свидетельствует о немалом опыте его создателя. Поэтому присутствующий на трапезе поручик князь Логидзе выразил всеобщий интерес в вопросе, а кто готовит столь приятные желудку борщи. За ответом на вопрос данная девка не сочла необходимым обращаться в вышестоящие инстанции, ибо прекрасно знала, что данное конкретное блюдо готовил лично и персонально молодой мастер-истопник Иван. Исходя из добродушной тональности заданного вопроса и подозревая возможное материальное вознаграждение производителя девка, уже включенная планирующими органами в предстоящий по осени процесс законного бракосочетания с упомянутым Иваном, без тени сомнения назвала его кличку. Кличку, а не имя она использовала просто потому, что в те времена русская деревня была не избалована избытком применяемых имен, и мужское население крепостного сословия состояло преимущественно из Иванов, Петров, Сидоров да Василиев, с редкими вкраплениями иных именований. Для различения же в быту в многолюдных населенных пунктах деревенского типа чаще использовались не фамилии, отсутствующие у крепостных по определению, и даже не отечества — ибо и отечества у населения были все те же Ивановичи да Васильевичи, а персональные клички, дававшиеся чаще как характеристика индивидуальных особенностей именуемого пейзана. Так вот, в силу характерной особенности волосяного покрова головы данного рассматриваемого Ивана кликали его в деревне не иначе как «Хохол». И посему буквальный ответ на поставленный князем Логидзе вопрос прозвучал так: «Хохловское творенье сии борщи будут».