Олово
Шрифт:
И есть у них такое поверье: если встретил дважды одного и того же человека – случайно, по пути – значит, почитай, до обрыва недалеко.
Но закончить рассказ я не успел – дверь распахнулась и на пороге выросла тетка с распиской. Я начал мямлить что-то – почти готово, еще вот секундочку – она цыкнула и села за стол. Ждать, значит. Ну а я вернул книгу на место и вернулся к иску.
Зашел закадыка с кофе.
– Может быть, кофе? – спросил я тетку.
– А что у вас за кофе?
Я посмотрел на закадыку.
– Три в одном.
– Нет,
Я зачем-то решил состроить из себя джентльмена.
– Сходить за черным?
Она заерзала недовольно – это ж я тогда от ее циферок оторвусь, как же так.
– Я схожу, – зачем-то состроил из себя джентльмена мой закадыка, поставил стаканы на стол и вышел.
Потом он вернулся, вручил кофе тетке и уселся в кресло Павла Александровича.
И я еще полчаса мучил ее иск. Под конец у меня уже голова пухла, все эти проценты, номера статей и вся эта казенщина – «согласно тому-то», «в соответствии с тем-то», «исходя из того-то» – у меня перед глазами водили какой-то дикий хоровод. Поставив точку, я вдруг решил, что где-то обязательно ошибся – и принялся все перепроверять, а потом еще и закадыку подключил.
– Ты вот тут опечатался, – зашипел он, заглядывая мне через плечо.
– Где?
Он ткнул пальцем в экран.
Я вместо «по истечении» написал «по истечение». Это был пустяк, но меня это подкосило – если я в такой ерунде маху дал, то что говорить о цифрах? У меня даже ладони вспотели. Это было мое первое мало-мальски серьезное дело.
А тетка тем временем выпила кофе – морщилась так, будто пьет воду из лужи – постучала по столу длинными малиновыми ногтями и без спроса подтянула к себе книгу.
– Что это? – спросила она.
«Книга», – чуть не ляпнул я.
– Это у нас… руководитель пишет, – ответил закадыка.
– Да? – она сделала удивленное лицо. – Ничего себе.
Она принялась листать «Город джаза».
– Фантастика?
– Вроде того.
А я продолжил проверять иск. Я проверил все цифры еще раз – и теперь намеревался проверить все статьи, на которые ссылался. И, как оказалось, не зря. Дважды вместо «ГК» я написал «ГПК».
Тетка листала-листала, а потом захлопнула книгу и сказала:
– Недурно.
Она положила «Город джаза» на тумбочку и повернулась к окну.
– Но я фантастику – не то чтобы…
Она не договорила. Закадыка висел над моим плечом и читал иск.
– А какой у вас тут вид! – воскликнула она так внезапно, что мы вздрогнули.
День был солнечный, и поле за окном сверкало так, что больно было смотреть.
– Но не сегодня-завтра все это застроят… – вздохнула она.
– Не застроят, – вступился за поле закадыка. – Это муниципальная собственность.
Она посмотрела на него с усмешкой.
Я, наконец, решился пустить иск на печать. Сверху вниз по каждому листу тянулась широкая серая полоса – даже как-то стильно смотрелось. Тетка пробежала текст глазами, вздохнула и встала.
– Спасибо вам за работу, мальчишки.
И
Мы смутились.
– Да чего уж…
– Дело-то несложное…
Она улыбнулась победно и вышла.
А у нас в Центре было правило: если кто из клиентов расщедривается – все идет в общую кассу. Касса жила в верхнем ящике стола и представляла собой коробку от телефона Нокиа. Чей это был телефон и кто пожертвовал Центру коробку – мы не знали. Мы спрятали деньги в кассу и пошли проветриться – лекция шла полным ходом, и на факультете царила благоговейная тишина.
– Только я на улицу не пойду, – предупредил я.
– Почему?
– Только выздоровел.
Закадыка почесал затылок.
– Тогда пошли до столовой, пожрем.
– Пошли.
И мы пошли в столовую. В столовой было солнечно, уютно, за прилавком плавал туда-сюда, точно белый кит, огромный повар в колпаке. Мы взяли по котлете с толченкой и по стакану сока. Кроме нас в столовой было человек пять – четверо первокурсников, вздрагивающих от каждого шороха, и милейший старик, в прошлом году преподававший нам конфликтологию. Он ел борщ, и от борща у него все усы были красные.
– Смотри, – кивнул я на него закадыке.
Закадыка скосился на старика, прыснул и подавился котлетой. Он принялся кашлять, закрывая рот ладонью, а я перегнулся через стол и постучал его по спине кулаком.
Только отдышался – и завел свою шарманку:
– Нет, погуляли отлично. Жалко тебя не было.
Мне стало тошно, и я его перебил:
– Жалко-жалко. Ну, а ты читал?
Он нахмурился.
– Что?
– Рассказы.
– А, читал.
– И как тебе?
– Интересно.
– Все читал?
– Нет.
– А сколько?
– Два-три, – он допил сок. – Я фантастику не очень.
– А теперь похвали пейзаж.
– Что?
– Ну, по сценарию. Как тетка.
Он махнул рукой.
– Ай, ну тебя.
Он вдруг встал.
– Мне идти надо – договор составлять.
– Какой?
– Аренды.
– Аренды чего?
Он почему-то вспылил.
– Да что ты пристал? Аренды транспортного средства! С экипажем!
– Брички?
Он не ответил и поволок поднос к стойке. Проходя мимо старика с красными усами, он склонился почтительно и поздоровался.
Я не спеша доел, выцедил сок, взял чашку чая и смотрел, как через поле бредет какой-то чудак – по колено в снегу, напролом. Чудак шел, пока не превратился в точку, точка все уменьшалась и, наконец, исчезла за деревьями с той стороны. Там была рощица, а за ней сразу центр города.
Когда я, наконец, вернулся в Центр, намереваясь дочитать историю про мир железных дорог, книги на тумбочке не было: забегал кто-то из старичков и умыкнул ее на лекцию.
***
О том, что Павел Александрович родился в Казахстане, я узнал из нашей факультетской газеты, которая выходила раз в месяц.