Оловянная корона
Шрифт:
– А что, куплю лодочку или две, - продолжал размышлять Нотаниэль о своих перспективах.
– Найму людей. Ну это, только постарше да поопытнее. Буду лежать на берегу целыми днями, пить брагу. Ну это, с дочкой, знамо дело, возиться.
– Так все и будет, - внезапно сказал учитель. Непонятно, то ли вправду видел, то ли попросту захотел, чтобы Кейн заткнулся. У Кристиана от болтовни Нотаниэля и у самого голова трещала уже.
– Слезайте с повозки. Кейн, привяжи лошадь. Она теперь твоя.
– Роман Валерьевич, да что вы. Роман Валерьевич...
– Помолчи, сначала надо подняться наверх, а уже потом
– Ну так это запросто. Пошли?
– Не сейчас, - покачал головой Веглас.
– На рассвете. Даже раньше. Еще до первых лучей. Нам надо успеть обойти эту часть горы.
– Ну, надо так надо, - принялся распрягать лошадь Кейн. Он ласково прихлопывал ее по загривку и гладил шею.
Кристиан свернулся калачиком прямо на сене в повозке и принялся думать, сколько ему осталось спать. Конечно, дело бесполезное да невразумительное. Но все казалось Дамну, к примеру, будет солнце пальца на два выше горизонта, так это хорошо. И выспаться успеет, и глаза болеть не будут. Если один, то добудиться его трудно будет. Ну а коли солнце наполовину ушло, то чтобы поднять мальчика, придется пинать.
Ох, пинали Кристиана раньше часто, еще до того, как учителя встретил. Он же кто, Дамн, значит, прав у него никаких. И обидеть может кто угодно. Жрецами даже поощрялось, вроде Темного Бога они таким образом из него изгоняют. Ага, как же. Все-таки ума у некоторых людей меньше, чем у речных рыб.
Кристиан представил речную рыбу: на пруте, приготовленную на углях, костистую, горячую, с хрустящей ржавой корочкой на боках. Он почти дотронулся до нее, когда перед ним возник учитель. Веглас устало посмотрел на рыбу, и та вдруг растаяла. Словно ее не было, а потом, не приближаясь, лишь вскинув пальцы, оттолкнул Дамна. Чего это он? За что?
Но Роман Валерьевич не остановился, а напротив, принялся вновь толкать бедного Кристиана. Снова и снова. Лицо его при этом стало совсем странным и озабоченным, никак не соотносясь с действиями.
– Ну чего вы?
– услышал свой голос Дамн.
– Кристиан, Кристиан, вставай. Пора, Кристиан.
Перед глазами предстала непроглядная тьма. Где-то там, судя по звукам, возился Кейн, бормоча что-то себе под нос. Учитель сидел на корточках прямо перед Дамном, держа его за плечи.
– Встаю, встаю, - буркнул он.
– Нельзя было чуть попозже разбудить? Я ее почти съел.
Учитель не ответил ни слова, лишь отдал Кристиану остатки хлеба и пошел к Нотаниэлю. Дамн откусил твердую краюху, все еще злясь на Романа Валерьевича, хотя и понимая, все ему привидевшееся было лишь сном. Но рыба... Какая она была толстая и вкусная.
– Пойдем, пойдем, - подошел вновь учитель.
– Пора.
Дорога расступалась россыпью камней, то и дело пытаясь подставить путникам подножку. Да Кристиан и сомневался, есть ли тут вообще дорога. Кейн попросту шагал где-то впереди, наверное, не замечая неудобств, ступая по скалистой местности своими огромными ножищами. Учитель шел впереди Дамна, осторожно делая каждый шаг и смотря вниз. А Кристиан сонно брел за ними, время от времени рискуя вывернуть стопы. Вот ведь придумали выйти в темноте.
Но солнце не заставило себя долго ждать. Сначала заалел вдалеке край у самого неба, потом свет медленно растекся по всем землям, наполняя их теплотой первого прикосновения.
Теперь Кристиан явственно увидел, что дорога была. Хотя более справедливо ее было назвать козлиной тропой. Она вилась упавшей в спешке на землю нитью у самого подножья, редко взбираясь на возвышенность и огибая самые большие выступы.
– Ну это, Роман Валерьевич, поднимаемся, что ли?
– Да, Кейн, не останавливайся, прошу тебя, не останавливайся.
Только теперь Кристиан заметил, как тропка вильнула между двух огромных камней и исчезла. Обойдя их, Дамн понял, стежка пряталась за выступающими отвесными скалами, теснящимися друг к другу. Со стороны и не заметишь совсем, с виду неприступное место.
Тропа, еще недавно прыгающая меж камней, вдруг взбрыкнула, как горячий жеребец, и пустилась вскачь наверх широким галопом. Теперь приходилось после каждого шага тяжело упираться руками в колени и стараться не смотреть на клочок неба, проглядывающий сквозь пики горы.
Кристиан не помнил уже, сколько времени они шли. Может быть, несколько часов. Да, наверное. Солнце уже окончательно высунуло свое заспанное лицо из-за горизонта и принялось за свою каждодневную работу. Пот тек по шее и вискам Дамна, спина и подмышки стали мокрыми, а от ночной прохлады не осталось и следа.
Кейн подождал Кристиана и легонько, будто перышко, подхватил на руки. Ну да, ему-то легко, вон ножища какие, можно всю Кантию пешком обойти. И испарины даже нет, хотя все-таки не утерпел, выпил полбутылки вина перед сном. Здоровья у Нотаниэля, как у племенного быка. Это тебе не проклятый мальчишка, с детства страдающий припадками.
Хотя учитель тоже, получается, Дамн, а ничего, идет потихонечку. Видно, конечно, как тяжело ему, годы преклонные дают о себе знать, но не жалуется. Пыхтит, пот утирает, но поднимается. Кристиану бы упорство Романа Валерьевича, уверенность в себе и завтрашнем дне. Легко жить, когда знаешь, как и что должно произойти. Никаких тебе тревог, невзгод, беспокойств о неслучившемся. Ты понимаешь - сейчас нужно пережить, чтобы потом, в Грядущем все стало хорошо. Как все просто и легко.
Кристиан уткнулся носом в теплую могучую, пропахшую терпким потом грудь Кейна, и закрыл глаза. Слепящее солнце, казалось, стало еще ярче и нещадно било в смеженные веки. Из-за этого обычный сонный мир казался не темно-серым или черным, а красным. Мелькали тени, облики, вырастали и истончались предметы - Дамн лишь гадал, были они сладкими грезами или явлениями Грядущего.
В ушах мягко шуршало - шерх, шерх, шерх, шерх. Это Кейн в своих сапогах ступал по земле, задевал скрежетащие друг о друга камни. Они бурчали в ответ, ругали нечаянного путника, забредшего в их владения, пререкались, хотя слышалось лишь: шерх, шерх, шерх, шерх.
Этот звук убаюкивал Кристиана, давал ощущение спокойствия и безопасности, поэтому, когда он прекратился, Дамн невольно открыл глаза. Перед ними предстала небольшая равнина, раскинувшаяся внутри горы: с деревьями, домами, людьми. Последние были взбудоражены. Дамн разглядел огромных, словно обросших мускулами, как деревья обрастают листвой, великанов и склонившихся перед ними тощих оборванцев.